Прибой грохотал о валуны, и обилие брызг долетавших до Воронкова, позволило сделать еще одно открытие. Вода в море была пресной.

Нужно было избавиться от лыж и отыскать Джоя.

Первое Сашка выполнил без труда, несмотря на то, что здорово приложился спиной.

Отсутствие же Джоя довольно скоро начало его волновать.

Миновав полосу валунов, Сашка пошел по аккуратному газону, поднимающемуся на холм, и громко звал псину, сильно беспокоясь из-за того, что прибой заглушал его голос.

Еще минут через пять Воронков отошел уже метров на сто от моря вверх по склону, и то во всю мочь голоса матерился, то звал Джоя, суля ему все мыслимые и немыслимые блага, в случае если он вот сейчас же найдется, и все немыслимые и мыслимые наказания, если тот потеряется.

Джоя нигде не было.

Впереди за холмом почудился собачий лай.

Сашка припустил туда.

Но еще не добежав до вершины, только выглянув поверх нее, понял, что ошибся.

Изумрудные округлые, будто ненастоящие холмы стелились до горизонта ровными рядами покатых вершин. И по следующей гряде, прямо в его сторону плотной цепью бежали люди в одинаковых красных куртках и синих штанах, все как один с огромными, зверовидными псами на длинных поводках. И эти, волчьего экстерьера кабыздохи время от времени взбрехивали глухо и злобно.

Причем, судя по выгибу этой цепи охотников, получалось, что обкладывают именно его — Воронкова.

Оружия при охотниках Сашка не заметил, но что толку — псы были сами превосходным оружием.

Хотя нет, все же не псы. Зверюги какие-то, со свисающей шерстью, клиновидными мордами и передними лапами вроде бы покороче задних. Да и с когтями на манер медвежьих. Ушки у зверюг были маленькие, округлые, наивные какие-то. Таких ушей у собак не бывает. Росомахи какие-то, вот что. А росомаха зверь серьезный, как говорят чукчи.

Но где же Джой!?

И в этот момент раздался знакомый уже пронзительный дельфиний свист. От него закладывало уши.

Сашка обернулся.

Несколько гигантских белых плавников разрезали оскольчатую зелень воды.

Люди в красных куртках начали падать на траву, обхватывая головы руками, а страшные звери, схожие с росомахой экстерьером, ложились на месте и тоже пытались спрятать головы под лапами.

Ничего не понимая, Вороненок почувствовал присутствие Джоя.

— Я здесь, хозяин!

Но еще не успев отыскать пса взглядом, он ощутил новый переход, почувствовал, что почва под ногами стала тверже, почувствовал, что что-то его толкнуло вперед, и налетел на стену.

Стена ударила его сильно, будто он налетел на нее, спрыгнув с поезда. Но недостаточно сильно для того, чтобы он выключился.

Джой скульнул рядом.

Похоже, его тоже приложило.

— Нужно полежать, хозяин, — категорично и на удивление внятно, без вариантов толкования фразы заявил Джой.

Воронков и сам чувствовал, что надо полежать, отдохнуть, даже вздремнуть часов этак надцать. И потому только поднялся с максимальной поспешностью.

Тут же он удивился, ощутив раскоординированность в конечностях, включая голову, и всем организме, какая бывает только от крайней усталости или же с нечеловечески пакостного похмелья, которое с ним случалось всего пару раз в жизни.

— Сотрясение, что ли? — удивленно пробормотал он.

Его окружали покачивающиеся руины игрушечного города.

Покачивающийся Джой смотрел снизу вверх жалобно.

Послышалась отдаленная канонада.

— О, нам туда! — глубокомысленно воздев указательный палец, сказал Сашка.

Джой не спорил, но энтузиазма перспектива двигаться вперед и вообще двигаться у него не вызывала.

Воронков чувствовал себя совершенно вымотанным. Оно и понятно.

Джой вроде бы тоже. Он время от времени ложился в львиной позе и смотрел виновато, дескать: «Может, хватит? Я дальше идти не могу».

Вдали звенела канонада. Какие-то стеклянные разрывы качали воздух вдали. Было даже любопытно, от чего такие звуки. Похоже было, что стеклянные пушки стреляют стеклянными снарядами. Но стреляют нешуточно. Земля содрогалась, и сполохи взрывов освещали небо, даже невзирая на ясный солнечный день.

Город был совершенно разрушен. Сплошные руины. Но даже по этим руинам угадывалось, что когда-то это был исключительно красивый город. Все постройки — красного мелкого кирпича. Толстые стены, выложенные прихотливой умелой рукой, строили неторопливо, вычурно, изящно. Но разрушили враз.

Что здесь происходило, уже не понять. Бомбардировка, артобстрелы, уличные бои… Все что угодно, хоть все, вместе взятое, но эффективное по разрушительности. Вместо улиц сплошное крошево битого кирпича. Угрожающе нависали полукружия уцелевших арок, зияли глазницы пустых окон.

Воронков пробирался через руины. Туда, где канонада разрывов. Ему было туда. Почему-то именно туда. Зачем? Хороший вопрос. С ответом только туго. Но то, что туда, он знал твердо.

По мере приближения к канонаде появились новые звуки, дисгармонически нарушавшие звонкую мелодию хрустальных раскатов. Выстрелы трещали вдали, как будто ломаются сухие щепки.

Пытаясь на слух определить точное направление на эпицентр перестрелки, Сашка на ходу активно крутил головой, выставляя вперед то одно, то другое ухо, и, увлекшись, не заметил опасности. Он пробирался под еще одним, ничем не выделявшимся среди других оконным проемом разбомбленного дома и вроде бы ничего такого не потревожил, когда его совершенно неожиданно накрыло осыпью щебня, будто с горного склона.

Несколько секунд он слышал, как Джой заскулил и начал копать, где-то сверху, безмерно переживая за хозяина, потом вроде бы отрубился.

Пришел в себя от того, что в щеку ткнулся собачий мокрый нос. Джой оглушительно фыркнул прямо в ухо, как выстрелил, и привел тем в чувство окончательно.

Сашка начал выдираться из колючего битого кирпича, поминая свою судьбину незлым тихим словом.

Что за напасть!? То сталкивают в реку, то катают в снегу, то выстреливают катапультой в болото, а потом опять в снег. Только под битым кирпичом еще не хоронили. Так вот — пожалуйста. Теперь и этот аттракцион есть в списке. Чем еще порадуете?

Когда он наконец выпростался из осыпи, обстановка вокруг изменилась. Сашка увидел солдат, в шлемах вроде американских вертолетных. Солдатики были низкорослые и какие-то квадратные от навешенного снаряжения и оттопыренных многочисленных карманов. На спинах широкие плоские ранцы, на которых крест-накрест были закреплены лопата и маленькая кирка…

Солдатики наступали бессмысленно и беспощадно, но как-то рутинно уж очень. Группами по трое и четверо они поднимались и на полусогнутых, пригибаясь, трусили вперед, стреляя на ходу из маленьких автоматиков неизвестной системы, но вполне банального облика, а остальные тоже постреливали, как бы прикрывая.