Я накинула на голову капюшон, укрывшись в нем от любопытных взоров. А Калдрис вел Фэллон к Азре через весь лагерь. Волки следовали за ним по пятам, хотя Фенрир нервно оглядывался на меня, тихо поскуливая.

– Эти чертовы твари все испортят, если будут смотреть на тебя как на родную мать, – ворчливо пробурчал Арамис.

– Ничего не могу с этим поделать. Управлять ими я не умею. Это же гигантские волки, – запротестовала я, отшатываясь от уничтожающего взгляда, который он бросил на меня.

Закинув ногу на круп, он вскочил на лошадь и, неловко ерзая, отодвинулся подальше от меня.

– У меня, знаешь ли, нет зубов на заднице, – сказала я, глядя вперед и закусив нижнюю губу, чтобы не расхохотаться.

– Твоих, может, и нет, но я почти уверен, что Калд там поставил свои, – прошептал Арамис, понизив голос, когда Октавиан подошел к Калдрису и Фэллон, которые гладили Азру по гриве.

С ужасом я наблюдала, как Октавиан ухватил Фэллон за талию и с самодовольной ухмылкой посадил ее на свою лошадь.

– Нельзя же все хорошее забирать себе. Надо делиться, братец, – сказал он, мельком взглянув на меня.

Я сжала кулаки, надежно спрятав их под плащом, чтобы скрыть свое разочарование. Мне, конечно, не особенно понравилось, что Фэллон поедет с моей половиной и он будет прижиматься пахом к ее ягодицам, но я была готова потерпеть.

Мгновением позже меня вдруг потрясла мысль, что по отношению к Фэллон я не испытываю пульсирующей ревности, которую испытывала к другим женщинам. Я никогда не задавалась вопросом, что может произойти, если она и Калдрис проведут вместе слишком много времени, как будто моя душа знала ее настолько хорошо, что была уверена: она никогда не сможет так поступить со мной. А может, так произошло из-за связи, установившейся между нами, и эмоциональной связи между мной и Калдрисом.

Стряхнув с себя эти мысли, я посмотрела на Октавиана. Он сел на лошадь позади Фэллон и слишком близко придвинулся к ней. Она старалась сохранять нейтральное выражение лица, не поддаваясь отвращению, которое, я знала, она чувствовала, когда он прикасался к ней.

– Не переживай, принцесса, – сказал Октавиан, мельком взглянув на меня, и подмигнул. – Позже я могу прокатить и тебя, если захочешь.

Он пришпорил свою лошадь, и она сначала шагом двинулась вперед, хотя его пятки упирались в бока куда сильнее, чем нужно. Постепенно он пустил лошадь быстрой рысью, толкнув Фэллон так, что она подпрыгнула и плюхнулась к нему на колени.

Калдрис сел на своего коня и пошел рядом с нами. Так мы и поехали втроем.

– Веди себя прилично, – приказал он, даже не взглянув в мою сторону.

В ответ я посмотрела на него, без сомнения зная, что его гребаная задница все чувствует, даже если он не видит.

– Неужели ему и правда позволено так грубо с ней обращаться, применять насилие? А как насчет ее права, чтобы ее не касались таким образом? – спросила я.

– Она ни разу не возразила, детка. Я не имею права вмешиваться, пока она этого не сделает, – признал Калдрис.

– Но мы оба знаем, что ей не нравится, когда он к ней прикасается. Она просто терпит это…

– Чтобы защитить тебя от самой себя, да. Это я знаю. К сожалению, ты ищешь не в том месте, если думаешь, что я попытаюсь отговорить ее от этого. Давай даже не будем обсуждать, что еще может получиться из вашей глупой кровной клятвы друг другу.

Фенрир то забегал немного вперед, то снова возвращался к нам, и мне вдруг захотелось вообще слезть с лошади и, усевшись на него, прижаться к его теплому меху. Хотя я, конечно, знала, что езда верхом на волке привлечет некоторое внимание.

Мудаки.

Фэллон встала со своего места у огня после того, как закончила есть вяленое мясо с хлебом, которые составляли большую часть нашего рациона. Нас было слишком много, чтобы прокормиться дичью, на которую Калдрис расставлял ловушки, даже несмотря на то, что Дикую Охоту представляли одни… мертвецы.

Из темноты прямо перед Фэллон выскочила тень – одна из тех, что хотели побродить по лагерю ночью. Фэллон взвизгнула от удивления и споткнулась, ее тут же подхватили за талию две крепкие руки и утянули в сумрак, чтобы усадить на явно мужские колени.

Колени самца фейри.

Того самого, кому нужно было, черт возьми, оторвать эти руки. Наблюдая за тем, как он мучил ее целый день, я едва удержалась от этого, глядя на то, как он ее лапает и как ей не нравятся его прикосновения. Но каждый раз она разглаживала выражение своего лица, прежде чем он успевал заметить ее недовольство. Однако это никак не помогало сдержать гнев, копившийся у меня в нижней части живота.

И теперь он вырвался на поверхность.

– Нам пора спать, – сказала Имельда, плавно поднимаясь и беря меня за руку.

Она крепко сжала ее, заземляя меня болью от вонзающихся в кожу ногтей. Я позволила ей пустить мне кровь. Пусть она возьмет эту часть меня и использует, чтобы меня же утихомирить. Потому что мне нельзя было доверять.

Еще один день с этим ублюдком… Нет, это слишком много для меня. А уходить он не собирался. Наоборот, он вознамерился сопровождать нас до самого Альвхейма. Без сомнения, он хотел быть частью процессии, которая доставит Маб ее дочь, хотел получить награду.

– Пойдем, Фэллон, – сказала Имельда, когда мы подошли к ним.

Имельда протянула руку к Фэллон и, крепко ухватив ее, попыталась стянуть с колен Октавиана, пока Калдрис вместе с Холтом наблюдали со стороны. Наблюдали, но не делали ничего, чтобы остановить или сделать замечание этому недалекому самцу, который, сжав руки у нее на талии, не давал ей уйти.

Она извивалась у него в руках, и это было первым признаком ее прямого отказа терпеть его поведение.

– Убери от нее руки, – рявкнула я, заставив его удивленно взглянуть на меня.

Он еще крепче вцепился в нее, и я практически почувствовала, как ее кожа покрывается синяками под его безжалостными пальцами.

– Ни за что, принцесса, – сказал он, закатив глаза в ответ на мой резкий тон. – И не переживай так сильно. Мы с Фэллон получаем удовольствие, ближе знакомясь друг с другом.

– Не похоже, чтобы она получала удовольствие, – сказала я, переводя взгляд на нее.

На лице Фэллон отражалась боль. Я слишком хорошо ее понимала. От боли у нее скривилось лицо, но это чувство было ничем по сравнению со страхом того, что ждало ее впереди.

– Она идет спать.

– А разве ты не должна идти спать со своей половиной? – спросил один из мужчин с меткой фейри, и воздух вокруг нас замер.

Октавиан с любопытством изучал меня, снова заглянув под капюшон, чтобы осмотреть шею, на которой, я знала, не было никаких