Она старательно терла морковь на крупной терке, пытаясьсосредоточиться на палаче и его жертвах, но что-то все время отвлекало ее,мешало, как, случается, мешает жужжание назойливой мухи. То ли мысль какая-тозабрезжила в подсознании, то ли слово, невзначай брошенное, о чем-то ейнапомнило… Она последовательно восстанавливала в памяти весь разговор с мужем.Победа добра над злом. Отражение типического в типических обстоятельствах.Реализм. Пьяные дяди Вася и Петя. Банальное убийство. Тайна, интрига, развязка.Социальная значимость – потереть морковь. Где-то здесь… Что может бытьинтересного в морковке, которую надо почистить и потереть на крупной терке? Ноэто точно где-то рядом… Не смотри на меня, как кролик на удава, все равнокнижку не получишь, пока я ее не дочитаю. Как кролик на удава. Кролик знает,что удав сейчас его заглотит целиком, но ничего не может сделать. Удавгипнотизирует его взглядом, вызывая оцепенение.

Вот оно. Точно. Господи, Павел! Там, в Самаре, он смотрел нанее, и она чувствовала себя в точности как кролик под взглядом удава. Руки иноги делались тяжелыми, непослушными, и хотелось полностью подчиниться еговоле, сделать так, как он говорит, и все будет просто замечательно.

Она бросила морковь и, судорожно отирая руки о фартук,ринулась в комнату. Как всегда в таких случаях, нужная бумага никак не хотеланаходиться, хотя Настя точно помнила, что положила ее в голубую папку. Или взеленую? Черт с ней, можно посмотреть по таблице. Да, первое преступлениетаинственного палача было совершено 4 февраля, в Уральске. Около одиннадцатичасов вечера. В баре «Каравелла». В подсобном помещении. Как назывался тот бар,куда они с Павлом пришли из душной, жаркой пивнухи? Почему она не посмотрела,как он называется! Знать бы, где упадешь… Спокойно, Настасья, не дергайся, тыне посмотрела, но там был еще и Коротков. Он наверняка не такой растяпа, какты. Он ехал за тобой на частнике и, вполне возможно, разговаривал с водителем.В этом разговоре, если он был самым обычным, обязательно должно было проскочитьили название бара, или улица, на которой Коротков выслеживал свою невернуювозлюбленную.

– В чем дело? – раздался голос Алексея из кухни. –Ты сачкуешь или как?

– Лешенька, прости, милый, – крикнула она, – уменя очередной пожар. Пять минут, ладно?

Леша что-то сказал в ответ, но она уже не слушала, быстронабирая домашний телефон Короткова. Дома Юры не оказалось, его жена Лялянедовольным голосом сообщила, что он целый день на работе. Но и в кабинете на Петровкеникто не отвечал. Она огорченно положила трубку и медленно поплелась на кухню.Овощи уже тушились в кастрюльке, распространяя по всей квартире упоительныйаромат, а Леша снова уткнулся в книгу, написанную женой Владислава Стасова.Настя уселась напротив мужа, вытянула ноги, закурила.

…Павел плохо себя почувствовал и вышел в туалет. Его не былодовольно долго. А перед этим он явно кого-то искал. Настя еще тогда обратила наэто внимание. Сначала искал в пивнухе, потом в другом баре. И ей даже показалосьтогда, что он нашел того, кого искал. Почему она не заострилась на этом? Почемутут же забыла? Потому что в тот момент самым важным было вывезти его из-подноса у людей Чинцова. Они оказались в Уральске случайно, и она была уверена,что у Павла не может быть никаких нехороших замыслов. Откуда им появиться, еслиони должны были лететь в Екатеринбург? Получается, он нашел того, кого искал, ипошел его убивать, а она, майор милиции, старший оперуполномоченный уголовногорозыска, сидела в двадцати метрах от места преступления и прикрывала убийцу?Ведь если бы она его не прикрывала, если бы не подсела за столик к людямЧинцова с целью заморочить им голову пьяной болтовней, Сережа и Николайобязательно пошли бы следом за Павлом. И никакого убийства не было бы. Черт!Надо же так!

Да нет, не может быть. Бред какой-то. Нет, она ошибается,это был вовсе не бар с романтическим названием «Каравелла». Они с Павлом былисовсем в другом баре, на другой улице. И никого Сауляк не убивал. Емудействительно стало плохо, это было видно невооруженным глазом. Он и вгостинице, до того, как они выехали в город, был болезненно бледным и то и делопокрывался испариной. Павел не убивал. Просто по времени совпало.

Внезапно горло ее сжалось в спазме, она подавилась дымом изакашлялась. Потом, ночью, Павел просил ее посидеть рядом. Клялся, что никогдане обидит ее. Откуда вдруг такая сентиментальность? Понял, что сделал ее почтисоучастницей убийства, и просил за это прощения? А в самолете, когда они ужеподлетали к Москве, он держал ее за руку, массировал какую-то точку, связаннуюс вестибулярным аппаратом. Она сидела, держась за руку убийцы, и дажезадремала, расслабившись. А недавно позволила ему ночевать в своей квартире.Ночь наедине с убийцей! Ну, Каменская, ты даешь.

«Остановись, Анастасия, – одернула себя Настя. –Это только твои подозрения. Еще неизвестно, тот ли это бар. А если и тот, то,может быть, вы уже ушли из него, когда было совершено убийство. Ты же непомнишь точно, в котором часу вы оттуда вышли. Ты и на часы-то не посмотрелатогда. А если бар все-таки тот самый и время совпадает, то все равно не факт,что Павел – убийца. Не нагнетай. Подумай еще раз, подумай как следует, проверьвсе до мелочей».

Настя изо всех сил уговаривала себя. И чем старательнееуговаривала, тем отчетливее понимала: Павел Сауляк – палач.

Антон Андреевич Минаев снял костюм, переоделся в спортивныебрюки и свитер и собрался было приступить к ужину, когда раздался звонок вдверь.

– Сиди, я открою, – сказала жена, махнув рукой всторону накрытого стола.

До Антона Андреевича из прихожей донеслись голоса, один изних принадлежал его супруге, другой был тоже женским, но незнакомым. «Соседка,наверное, – подумал он. – За солью или спичками». Он уже налил себеполную тарелку борща, когда в кухню вошла жена.

– Антон, выйди к нам, пожалуйста.

Он недовольно поморщился, поставил тарелку на стол и вышел вприхожую. Женщина, которую он увидел, сразу ему понравилась. Молодая, леттридцати, в брюках и длинной матерчатой куртке. Лицо милое и какое-то застенчивое.

– Здравствуйте, – робко произнесла она. – Я живурядом, в соседнем доме. У меня просьба такая… Вернее, предложение. Не знаюдаже, с чего начать…

– Смелей, – подбодрил ее Минаев. – Мы не кусаемся.Что у вас случилось?

– Слава Богу, пока ничего, – женщина улыбнулась и сталаеще милее. – Дело в том, что у меня дочка шести лет, в этом году в школупошла. Понимаете, у нее теперь подружки, одноклассницы, и она все время гуляетс ними в нашем сквере, играет. А у меня окна на другую сторону, из них сквер невиден. И я все время нервничаю. Понимаете… Она же еще совсем маленькая. Ипотом, от нашего дома ей, чтобы дойти до школы, нужно дорогу переходить. А еслиот вашего дома идти, то дорогу переходить не надо.

– Я понял, – перебил ее Минаев. – Вы хотите поменяться.