Прошлого всё равно не изменить, и я не собиралась позволить недавнему кошмару испортить мне жизнь. Хотя и понимала, что вернуться к тем проблемам придётся ещё не раз, решила относиться ко всему проще. Оптимизм — наше всё.　

Если дать волю негативным эмоциям и вариться в собственном соку, так и свихнуться недолго. Убиваться по поводу тэты Бертины и Сэма я тоже не собиралась. Жалеть себя — тем более.　

Из ванной выходила распаренной и довольной. Кое-кто позаботился и притащил сюда мои вещи, включающие шампунь и любимые масла. А ещё скупил целую линию кремов с ароматом миндаля. Так что ко всему прочему, после водных процедур я благоухала этим душистым орехом.

Поправив на голове полотенце, я посмотрелась в зеркало, подмигнула отражению и вышла из комнаты. В доме было подозрительно тихо. На втором этаже не раздавалось ни звука, и то же самое относилось и к первому. Спускаясь по лестнице, я недоумевала всё больше. Нет, в общем-то, никто был не обязан со мной сидеть, но всё-таки я ожидала, что в доме есть хоть кто-нибудь. А говоря по правде, была абсолютно уверена в присутствии Диана.　

На ходу попыталась различить знакомые запахи, но их перебивал один особо сильный аромат. Пахло цветами. Множеством цветов. Хорошо, что не искусственных…　

Преодолев последнюю ступеньку, я обвела взглядом гостиную и…обомлела. Так и застыла с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом.　

Мне вот интересно, если жизнь преподносит одно потрясение за другим, это она так выражает свою любовь, или наоборот? Впрочем, судя по тому, что я всё ещё живу и здравствую, наиболее вероятным является первое.　

Вся гостиная ломилась от подарков. И говоря «ломилась», я ничуть не преувеличиваю. Говоря «подарков» — тоже. Они все были точно такими, какими им и полагается быть. Упакованными в красивую бумагу и украшенными бумажными бантами.　

Повсюду стояли букеты живых цветов — нежно-кремовых роз, лилий и некоторых, мне незнакомых. Они занимали весь стол, громоздились у окна и входа, гирлянды из них украшали двери и раму окна.　

Не веря собственным глазам, я ошарашенно приблизилась к столику и взяла одну из лежащих на нём открыток. Простенькую — голубую в мелкий белый горошек. С криво приклеенным рисунком, на котором изображалась лиса, показывающая язык. На открытке кривым почерком и с ошибками было выведено пожелание:

Алиса!　

Паправляйся! Мы тибя любим и ждём!　

Ян.　

Тронутая до глубины души, я просмотрела остальные открытки и чуть не расплакалась. Их подписали все, кто был мне дорог. И Адам, и Наоми, и Руф со своей дружной семьёй, и Виатор с Нейлом и Нелли. Карточку с пожеланиями оставила даже Кэти, чем несказанно меня удивила. Нет, не так — поразила!　

Судя по количеству подарков, их принесли не только те, кто отписался в открытках. Возникло подозрение, что в этот дом заглянула как минимум половина жителей деревни. Всё ещё не отойдя от первого потрясения, я вдохнула аромат роз, и в этот момент позади раздалось негромкое покашливание.　

Медленно оборачиваясь, я уже знала, кого увижу. А он-то открытку не подписал. — Алиса, — выдохнул Диан и тут же замолчал.　

Выглядел турьер неважно. Глядя на чрезмерную бледность и тёмные круги под глазами, создавалось впечатление, что он не ел и не спал несколько дней.　

Я сделала шаг навстречу и тут же оказалась в крепких, надёжных объятиях. Диан прижал меня к себе так сильно, словно боялся, что в любой момент могу исчезнуть. Я уткнулась ему в плечо и всё-таки не сдержалась. По щекам побежали горячие слёзы, которые тут же впитывались в его рубашку. Слёзы облегчения и радости встречи. Слёзы от осознания того, что всё самое страшное, наконец, закончилось.　

Слегка отстранившись, Диан взял моё лицо в ладони и посмотрел в глаза.　

— Я так виноват, — с болью в голосе произнёс он. — Не должен был уезжать и оставлять тебя одну…идиот.

Он снова меня обнял и, зарывшись в волосы, негромко проговорил:　

— Прости…　

— Не смейте портить мне настроение, турьер Кросс, — всхлипнув, я улыбнулась сквозь слёзы и уже серьёзнее добавила. — Ты ни в чём не виноват. А если будешь продолжать меня жалеть — обижусь. И вообще…покусаю.　

Я ощутила, как Диан напрягся, но в следующую секунду сработал его знаменитый переключатель.　

— Знаешь, лисичка, — по голосу поняла, что типчик ухмыляется, — ты уже не первый раз этим грозишь. И мне чертовски хочется проверить, как ты будешь это делать. Но…　

— Но нам нужно многое обсудить, — закончила за него и, отстранившись, попросила. — Расскажи обо всём.　

Усмехнувшись, Диан кивнул:　

— Да…за пять дней ты многое пропустила.　

Сейчас не поняла.　

Мне послышалось? Я пролежала без сознания пять дней? Пять?!　

Хотя, по обилию подарков и виду Диана могла бы и догадаться. Неудивительно, что так хорошо выспалась.　

— И очнулась как раз вовремя, — продолжил турьер, предложив мне присесть. — Мы тянули до последнего, но сегодня крайний срок.　

Удобно разместившись на диване, я машинально повертела открытку, которую всё ещё держала в руках, и нетерпеливо потребовала:　

— Не томи!

— Сегодня после обеда Плана, Леонис, Бертина и Сэм будут официально изгнаны из деревни. Сразу после этого их отдадут турьерам, и вся шайка будет заключена под стражу. Дальше — суд. Но в этом случае он лишь формальность. Существует масса доказательств их вины, так что ближайшие годы эта четвёрка проведёт за решёткой. Леониса, судя по всему, выпустят раньше. А вот Плане и Бертине придётся там задержаться. Сэму — тоже.　

Наверное, я должна была испытать радость, но это известие не вызвало ничего кроме сожаления. Тема была крайне неприятной, но требовалось выяснить всё до конца.　

— Что случилось после того, как мы вернулись в деревню? — осведомилась, продолжая терзать несчастную открытку. — Последнее, что я помню, это как лежала на спине волка…дальше — пустота.　

После моего упоминания о волке Диан на миг нахмурился:　

— За твоё спасение я очень обязан Блэку. Должен признать, он оказался лучше, чем я о нём думал.　

Немного помолчав, турьер продолжил:　

— Пока Сэм отводил тебя в лес, Бертина и служительница пытались привести Плану в чувства. К слову о служительнице, она тоже покидает деревню. Её не изгоняют, она сама так решила. Считает, что после всего случившегося не заслуживает права служить при Доме Покровительницы. Она не поняла, что ты находишься под действием отвара, и теперь не перестаёт себя за это корить. Кроме того, ей предстоит отбыть соответствующее наказание. Обряд был запрещённым.