Ричардсон примчалась с другого конца города за считанные секунды, она была одна, что казалось странным, сама вела машину, сама отвечала за сохранность своей жизни. Растрёпанная, возведённая в состояние паники. Йенс ожидал её на крылечке своего дома и тут же бросился вперёд, навстречу, когда увидел хрупкий силуэт рыдающей женщины.

— Не плачь, не нужно, всё хорошо, — ласково прошептал Ольсен, стирая слёзы с её бледных щёк. — Я позвонил маме Молли Фостер, Алекса и Оливер проводили её до дома где-то полчаса назад. Вероятно, сейчас они уже должны направляться домой.

Эрика ничего не ответила, а Йенс, тем временем, заметил, что одета она была всего лишь в блузку с коротким рукавом и юбку. Кто же одевается так осенью? Наверняка из-за паники позабыла утеплиться. Ольсен стащил с себя длинный вязанный свитер и бережно набросил ей на плечи.

— С Алексой всё в порядке, будь уверена, скоро ты её увидишь. Всё будет хорошо, обещаю, — он бережно провёл рукой по мягкой щеке и вымученно улыбнулся, глядя в бирюзовые глаза, блестящие от слёз.

Кругом стояла полная тишина, даже машины не проезжали, и ночные пьяницы не устраивали посиделки средь деревьев под светом Луны. Каково было бы их удивление, если бы застали главу мафии в объятиях своего нищего соседа?

— Она не слабачка, её не так легко дать в обиду, — наконец, тихо произнесла Эрика. — Но почему она никогда не делится со мной своими планами? Наверное, иногда я слишком давлю, но она не просто девочка, а дочь главы мафии. Да, я приставляю к ней гангстеров для наблюдения, но лишь ради её безопасности. Она видит во мне монстра, в то время как в тупоголовом папаше — святое божество, — женщина с прискорбием усмехнулась. — Да, я бы не отпустила её просто так, как это делает Кристиан. Он даже не спрашивает с кем и куда, мне нужно знать больше, чтобы я была уверена, что она будет в безопасности. Неразумное дитя.

— Эрика, — тихо прошептал Йенс, — подростку важна свобода, и вряд ли она понимает, что ты просто заботишься о ней, она видит в этом контроль, а не любовь. Кристиан, — он кривится, произнося неприятное имя, — кажется ей хорошим и понимающим, даже если на деле он всего лишь равнодушный козёл.

Ричардсон сухо усмехается, а затем поднимает руку, чтобы вытереть слёзы со щек. Наверняка чувствует себя некомфортно и глупо, сколько раз уже появлялась перед ним в слезах? Йенс перехватывает её за запястье, чтобы самому вытереть следы влаги с нежного побледневшего лица, он успокаивающе проводит пальцем по тонкой коже запястья, но вдруг замирает, словно пронзённый электрическим током.

Кожа под пальцем не мягкая и гладкая, а шершавая и неровная. Эрика не успевает среагировать, забывшись в своей паники и переживаниях, когда Йенс поднимает её руку вверх, чтобы рассмотреть ближе. К горлу подступает ком, и голова начинает слегка кружиться. Ему кажется, что вот-вот начнёт тошнить, но продолжает бегать глазами, изучая её тонкую руку, насильно продолжает смотреть.

Бледная кожа, некогда украшенная парочкой почти затянувшихся шрамов, выглядит до омерзения отвратительно. Каждый сантиметр изуродован хаотичными неглубокими порезами, покрытыми запёкшейся кровью. Они свежие настолько, что лишь едва-едва успели покрыться сухой коркой. Йенс передёрнуло, и он слегка пошатнулся, а Эрика резко выдернула руку из ослабевшей хватки и отскочила назад.

Бирюзовые глаза её теперь были глазами дикой кошки, учуявшей опасность. Она просунула обе руки в рукава кардигана, видимо, чтобы больше мужчине не представилась возможность увидеть безобразную картину. Впрочем, вряд ли Ольсен смог бы выдержать подобное зрелище ещё раз.

— Зачем? — тихо спросил он.

— Не твоё собачье дело, — огрызнулись в ответ.

— Чего ты добиваешься? — снова спросил Йенс. — О чём ты думала, когда делала это? — голос невольно начал повышаться, и Ольсена слегка заколотило на нервной почве.

— Не твоё собачье дело! — взвизгнула Эрика.

— Ты хочешь умереть?! — кажется, мужчина сказал это слишком громко, и Ричардсон пошатнулась, распахнув сияющие в темноте глаза-чёрные дыры. Она криво улыбнулась и стала издавать нервные смешки. — Ты думала о смерти?! О чём ты думала, когда… когда делала это?! Эрика, о чём?!

— О смерти… о смерти, о смерти, — кажется, её начало утягивать в истерику, но и сам Йенс был далёк от вменяемого состояния. — Думаю я лишь о твоей смерти, ты отвратителен мне до невозможности. Лезешь-лезешь-лезешь, ты постоянно лезешь…

— Зачем ты это сделала?! — крикнул Ольсен, и Эрика истерически засмеялась во весь голос.

Она смеялась так громко и так долго, что мужчина уже решил, будто бы она окончательно сошла с ума. А может, так и есть? Насколько она тронутая? Как человек осознанно мог пожелать изрезать собственные руки так, чтобы на них не осталось и живого места?! Когда перед глазами случайным образом вновь и вновь появлялась отвратительная картина, Йенса снова начинало тошнить.

— Почему, Эрика, почему? — прошептал Ольсен, с болью наблюдая за тем, как она сходила с ума, отталкивая любое его желание помочь.

— Ты никогда не поймёшь! — прошипела Ричардсон. — Теперь твой тупой идеальный образ, наконец, разбился? Видишь, никакое я не произведение искусства, я просто… жалкая и больная сошедшая с ума ведьма!

— Это не так.

— Для чего ты носишь очки?! Ты всё равно нихера не видишь, жалкий паразит… как же ты… прицепился ко мне, как же ты меня достал… А если я убью тебя, ты отстанешь? Или станешь призраком преследовать меня?!

— Ты когда-нибудь обращалась за помощью? — его одолевало отчаяние и безумный страх. Оказывается, всё это время он страшился не того. Вряд ли в Детройте действительно найдётся человек, который окажется способным убить Эрику Ричардсон, только если, конечно, это не она сама.

— Мне не нужна помощь! Мне нужно, чтобы ты отъебался от меня! Навсегда! Навсегда-навсегда-навсегда!

Он попытался к ней приблизиться, но Эрика отпрыгнула назад и зашипела, подобно дикой кошке. Казалось, что и вправду цапнет.

— Я просто хочу тебе помочь…

— Засунь к себе в жопу эту свою помощь! Я никогда не просила помощи у тебя! Сгинь! Просто сгинь из моей жизни!

Внезапно они оба повернулись в сторону, когда в темноте где-то среди стареньких потрёпанных домов раздался девчачий смех.

•••

Cigarettes After Sex ― Starry Eyes

Щека, клеймённая поцелуем, пылала огнём. Оливер застыл на месте, наблюдая за тем, как Молли вместе с его курткой исчезала за дверью своего милого домика. Она торопилась настолько сильно, что несколько раз едва не упала, зацепившись одной ногой о другую. Даже не помахала на прощание, просто исчезла. В воздухе застыл шлейф её сладковатых духов, и Олли жадно