– Мыться, бриться и спать! – решительно перебил его Алан.

Комнату ему выделили небольшую, зато жарко натопленную и аж с двумя свечами.

– Боги, как же хорошо, – простонал Алан, падая спиной на мягкую перину.

Пахло пылью и дымом, где-то скреблась мышь, от рассохшегося окна сквозило, и спать не хотелось совершенно. Алан, закинув руки за голову, смотрел в некрашеный потолок. Утром раскрутится маховик, который остановить уже будет невозможно, пути обратно нет, если он проиграет, то живым из этого города не уйдет. Может быть, стоит все же договориться с Вадием? Перенесет его сознание в тело… например, Наместника! Алан сам себе улыбнулся. Умирать было страшно. По-настоящему страшно. Как бы пафосно и банально это ни звучало у него в голове, но герцог Вас’Хантер нес ответственность не только за себя. Слишком много жизней зависит от него. Нет, умирать нельзя! Никак нельзя.

Раздался легкий стук в дверь, и она медленно открылась, на пороге появился мужской силуэт в белом исподнем, в одной руке он держал свечу, во второй – нож.

– Алвис? Какого черта?

Сработали вбитые напряженными тренировками рефлексы, Алан моментально скатился с кровати.

– Тихо, – поднял руку незваный гость, и герцог заметил, что на пол капает кровь.

– Ты ранен?

– Нет.

Длань запер за собой дверь и тяжело опустился на кровать. Выглядел он при этом таким растерянным, что Алан моментально напрягся, что не помешало ему схватить полотенце и, присев перед верным врагом на корточки, осмотреть его раненую руку. Порез на тыльной стороне запястья оказался неглубоким, но Алан все равно тщательно промыл его водой из кувшина и замотал полотенцем.

Искореняющий все это время молча наблюдал за его движениями, нож при этом из рук он не выпустил, и Алану пришлось забирать его силой. Длань вцепился в клинок побледневшими пальцами, но потом разжал кулак и выдохнул.

Алан искоса наблюдал за ним, такого Алвиса он никогда не видел и даже в страшном сне не ожидал увидеть растерянное выражение на этой породистой роже. Это было забавно и одновременно пугало. Что могло выбить невозмутимого Искореняющего из вечно сдержанного состояния?

– А теперь рассказывай. – Алан сел рядом и накинул на плечи одеяло, затем подумал секунду и набросил второй конец на Алвиса. – Ты увидел призрака?

– Призрак – это?..

– Не упокоенный дух, – усмехнулся Алан.

Сюр, полный сюр. Он сидит на кровати со своим вечным соперником и ведет беседы о земных страшилках.

– Почти. Я разговаривал с Вадием.

– О…

Алан смачно выругался. Не стесняясь в выражениях, от души, пятиэтажным русским матом. Потому что стало страшно. Неужели Вадий решил вмешаться открыто? И зачем? Какую игру он ведет теперь?

– Это было необычно, – Алвис передернул плечами.

– Разве ты не общался с ним раньше?

– Так – никогда.

Алан, повернувшись к нему, вопросительно приподнял брови.

– До сих пор он приходил во сне. – Алвис поднял на собеседника нездоровый взгляд, будто то, о чем он сейчас рассказывал, было плодом его галлюцинаций. – В этот раз он попробовал занять мое тело.

– Что? – Вот так и познают на практике значение выражения «глаза вылезли из орбиты, а челюсть упала на пол». Герцог быстро захлопнул рот и, ухватив Алвиса за плечи, хорошенько тряхнул. – А теперь расскажи очень медленно, подробно и, желательно, вспомни все, что эта сволочь тебе говорила.

Длань усмехнулся, и наконец Алан увидел на его лице знакомое выражение сосредоточенной злости.

– То, что он до этого являлся ко мне, тебя не удивляет?

Алан заметил, что Искореняющий перешел на «ты», но не придал этому значения. После сегодняшней откровенности их отношения точно не будут прежними.

– Нет. Меня удивляет другое, но об этом я расскажу после. Как ты порезался?

Алану показалось, что это очень важно.

– Когда он попытался вытолкнуть меня за реку Забвения, пришлось действовать решительно, чтобы очнуться. Ты меня понимаешь?

Алан вздрогнул, испытывая абсолютно полярные чувства: с одной стороны огромное облегчение и предвкушение, потому что теперь ему есть с кем обсудить опасные знания, а с другой – страх разоблачения и готовность дорого продать свою жизнь.

– После того как я отбил свое тело, мы говорили. Долго, – продолжил Алвис и улыбнулся. – Он сказал, что в этот раз эксперимент не удался и я пока могу жить спокойно. Понимаешь? Он просто дал мне отсрочку.

– Скорее всего, Вадий поищет более слабое тело, – кивнул своим мыслям герцог. – Ох, не нравится мне это. Как бы не пришлось умирать раньше времени, – глядя в окно, проговорил он собственные мысли вслух. – Значит, он попытался вселиться в тебя, что весьма предсказуемо. Ты силен, авторитетен, молод и красив. Я бы смог тебя полюбить…

И сам рассмеялся собственным мыслям. Да, Вадий был прав. Абсолютно прав, черт бы его побрал! Виктория поступила бы точно так же. Выбрала бы для реципиента того, с кем считаются в этом мире, на кого можно сделать ставку, кто близок к объекту твоего интереса и реально сможет помочь достигнуть цели. Того, кто встанет за спиной со всей мощью и поддержкой Храма и Учителей, кто будет надежно прикрывать тылы и вести в нужном направлении. Того, кому будешь доверять и кого можно рассматривать как объект для влюбленности. Вадий увидел и рассчитал верно, ошибся лишь в двух вещах, в силе духа Алвиса и гомофобии Виктории…

– Господи, Алвис, если бы ты только знал, как я рад, что ты не поддался! – Алан искренне сжал руку Длани. – Стань ты Вадием, и я бы чокнулся окончательно.

– Я поддался. Просто Темный не смог удержаться в моем теле, сказал, что для этого нужно двое, а Ирий категорически против таких экспериментов. Ты понимаешь, о чем речь?

Алан кивнул. Он понимал. И помнил слова Вадия: один направляет в этом мире, второй контролирует оборудование в мире другом.

– Что он еще говорил?

– Ну… – Алвис поежился, одной рукой неуклюже натягивая одеяло на ноги. – Он добился того, чего хотел. Показал, что может со мной случиться, если я не соглашусь на его условия. Знаешь, не представляю, как ты смог это пережить. Когда тебя, твою память, и жизненный опыт выталкивает из тела более сильное, более решительное, более древнее сознание, когда волю ломают, как скорлупу, когда ты не можешь подчинить себе конечности, а можешь лишь орать и цепляться за остатки разума – это даже не страшно, это нечто за пределами понимания. Я думал, что никогда больше не вернусь, не смогу жить, дышать, быть. Рыску назад я понял, что такое быть анчутой. И я понял, что вся моя жизнь, мои цели, желания, стремления легко ломаются более сильной волей. Это пугает. Я оказался не готов. Совершенно не готов.

– Добро пожаловать в клуб, Алвис! – похлопал его по плечу Алан. – Но на самом деле все не так страшно. Как видишь, даже боги не всесильны, если у человека есть сила воли и желание жить.