– Но он сможет занять мое тело? – напряженно уточнил Длань.

– Сможет, – не стал лгать Алан, – У них хватит оборудования, и это просто вопрос времени.

Вадий упрям, как мул, и если он решит осуществить этот эксперимент, то он его осуществит. Подождет, пока Ирий вернется на работу, будет пробовать столько раз, сколько нужно, не считаясь с потерями и чужим мнением. Вижу цель, иду к ней. Дурак! Зачем рисковать собой? Ради чего?

– Он любит тебя, – ответил Алвис на невысказанный вопрос.

– Наверное, ты прав, раз он решил вернуться, несмотря на трудности и неудачи, несмотря на десятилетия исследований, на неодобрение Ирия. Он ученый и понимает последствия этой выходки. Ведь он просто может потеряться во сне, не вернуться в свое тело и не попасть в новое… И все ради меня. Да, наверное, он меня любит.

– Но…

Длань замолчал, споткнулся на следующем слове, но Алан понял, что он хотел спросить. Понял, но тоже промолчал.

– Ты ведь не Алан Валлид? – осторожно спросил верный враг.

– Нет. Я пришел извне, точнее, меня Вадий с Ирием привели, но в своем мире я умер.

Алан смотрел на Алвиса и думал, сколько можно ему рассказать, насколько довериться? Нет, признаваться в том, что Вадий влюблен в женщину, пожалуй, будет преждевременно, если бог захочет, сам сообщит. Зато теперь Алан точно знал, что он не сумасшедший и Вадий ему не чудится. Все, что происходит на грани сна и яви, – правда, только вот проще от этого не стало. Черт! Да стало сложнее! Потому что… потому что Виктория тоже начинала симпатизировать Вадию. А это не вовремя.

Алан прикусил губу, до рези в глазах всматриваясь в темный угол, подсознательно ожидая, что там сейчас появится знакомая фигура, но Вадия не было, и быть здесь сейчас никак не могло. Интересно, как бы это случилось, удайся Темному его эксперимент? Если бы сейчас рядом с Аланом сидел не Алвис, а древнее существо с огромным пластом знаний, умением манипулировать и интриговать, но в теле человека, который говорит, что любит… Ох, что-то подсказывает, что общаться в реальности было бы намного сложнее, чем во сне, где все кажется просто игрой.

Длань что-то прочел по его лицу, грустно улыбнулся и тихо произнес:

– Он взял с меня слово, теперь я стану твоей тенью, твоим клинком, твоим глашатаем. Не могу сказать, что это идет вразрез с моими личными желаниями, но всегда сложно принять навязанное решение. Мне сложно. Я понимаю, что отныне моя жизнь зависит от твоей. Правда, и награда обещана королевская.

– Еще одна жизнь? – понимающе кивнул Алан.

– Он ведь сможет? – немного нервно уточнил Длань.

– Сможет. Им хватит оборудования, чтобы перенести твое сознание, например, в беременную рабыню.

– Вот ур-род, – прошипел Алвис, глядя на собеседника с откровенным ужасом. – Это жестоко.

– Они не милые и не добрые, Длань. Они манипуляторы, безжалостные и беспринципные убийцы. А еще они ученые, что почти то же самое.

Мужчины замолчали, каждый думал о своем, и мысли обоих были далеки от веселых. Хотя Алан, поразмыслив и оценив шанс, все же признал, что Вадий поступил неожиданно, однако мудро. Он сумел перевести Длань из потенциальных противников в союзники, хотя герцог был уверен, что и без вмешательства Вадия они бы договорились, потому что оба шли к одной цели, просто разными дорогами. Но теперь… А как все будет теперь? Он задал этот вопрос вслух и получил короткий ответ:

– Я не знаю, сир. Клянусь жизнью, не знаю. Но нам придется согласовать планы до встречи с Наместником и оппозицией.

– Значит, спать сегодня не получится. Пойду поищу кого-нибудь, чтобы принесли горячего.

– Расскажете о себе?

Алвис даже не скрывал любопытства и предвкушения, а Алану самому хотелось рассказать. Урезанную версию. Поэтому ночь впереди действительно обещала быть бессонной…

Через несколько часов их нашел Оська, вредный шут притащил несколько пыльных бутылок, залитых воском, стопку пышных лепешек и кусок солонины.

– Мне надоело под дверью подслушивать, – честно сообщил он, шустро нарезая солонину ножом Алвиса. – А потом кушать захотелось. – Оська потер нос и ловко срезал пробку с бутылки. – Ну что, Алан-балан, выпьем за успешный конец этого безнадежного дела? Нет, вы представляете, что мы сможем втроем устроить в новом мире, когда помрем в этом?

Алан представил, и ему стало жалко новый мир.

Утром, когда печи прогорели и в комнатах стало прохладно, ослабленный длительной болезнью организм Длани дал сбой, и ксен заснул, а Оська и Алан отправились исследовать дом.

– Понимаешь, Алан! – размахивал шут куском лепешки. – Генерал все продумал. Здесь с тобой только ветераны и ксенята, те, кто не предаст, а всех остальных он разместил по секретным местечкам в разных закоулочках. Наместник не знает, где все, никто не знает, где спрятано твое войско, и в нужный момент – бац! Мы как вдарим! И как победим!

Алан с интересом рассматривал большой холл, из которого вело несколько коридоров.

– Ничего так, да? – самодовольно приосанился шут, словно лично развешивал на стенах гобелены и расставлял многочисленные кресла и диванчики, которые сейчас закрывали серые пыльные тряпки.

– Маркиз пришлет с утра горничных, и к приходу гостей здесь все будет сиять и пахнуть.

Оська толкнул дверь, и они вошли в большую спальню. Кровать под балдахином, ковер… В полумраке он казался серым, но, когда шут поднял выше свечу, Алан понял, что это голубой цвет. Красивая спальня с большим окном, выходящим в заснеженный парк.

– Хозяйская.

Интересно, была ли здесь счастлива мать Алана Валлида, или эта спальня была для нее пыточной и тюрьмой? Из спальни имелся проход в кабинет и будуар. По-видимому, супруги встречались только ночами.

– Оська, как думаешь, корона еще здесь?

Они обошли все комнаты, кроме тех, в которых спали, и вышли в кухню. Здесь уже горела печь, а у большой плиты крутился мужчина лет сорока-пятидесяти. Увидев Алана, он испуганно ойкнул и низко поклонился.

– Ваша светлость, изволите завтракать?

– Это Илия, муж Чупки. – Оська сел за стол и взмахом руки предложил герцогу присоединиться. – Это он мне вино дал! Расскажи грозному хозяину этого домика, как вы тут жили?

– А что рассказывать? – Мужчина покосился на Алана. – Его честь генерал Роман уже расспрашивали. В месяц зеленого Петуха пришли трое в рясах, спросили, как давно мы получали распоряжения от конта, потребовали все письма. Из Храма каждый сезон приходил посыльный, проверяли, что из Крови пишут, какие распоряжения дают, сколько денег на содержание дома присылают. Раньше этим всем ваш отец занимался, а как погиб, Нанни писала за вашим именем.

Алан вспомнил письма, которые подписывал, написанные аккуратным округлым почерком его кормилицы, и сердце сжалось от тоски. Нанни он храмовникам так и не простил.