– Когда, – выдала я наконец. – Когда я изменила отношение?

– М-м-м…летом? Каникулы…праздник Урожая…, – сообразила Марша.

– Что произошло на праздник?

– Говорили, ты болела…

– Ещё.

– Площадь, прорыв, – Марша посмотрела в окно, откуда было отлично видны острые шпили Ратуши.

– Ещё.

– Ты приняла родовое наследие, – наконец сообразила она.

– Браво, – несколько сухих хлопков подтвердили правоту Фейу. О родовых дарах не принято говорить в обществе вслух, но света в мешке не утаишь. – Мой родовой дар куцый и бесполезный. Эмпатия. Я пока не могу этим управлять, не контролирую, нужно долго учиться, и не факт, что будет результат.

Марша всё ещё не понимала.

– Эмпатия срабатывает в самый неподходящий момент, вне зависимости от моего желания. Самый неподходящий, – подчеркнула я. – Представь себе – романтическая обстановка, свидание, юный сир целует юную сиру, всё как в дешевых романах, – я скривила губы с отвращением – просто не смогла удержаться. – И в этот момент срабатывает дар. И юная сира узнает, внезапно, всем своим существом ощутив чувства юного кавалера, что тот считает её отвратительной. Нет, даже не так, – я щелкнула пальцами, подбирая нужное слово. – Мерзкой. Хуже крысы. Хуже скорпикса. Что даже к своим слугам он относится лучше, хотя бы потому, что к ним он равнодушен. И он целует. Улыбается, смотрит прямо в глаза, и чувствует, как его тошнит от того, что он вынужден делать.

– Ох…, – Марша не нашла слов, растерявшись.

Меня передернуло. Эти воспоминания были из разряда тех, что хочется похоронить глубоко-глубоко и не доставать никогда. Ночь. Спальня. Магические светляки. Романтический ужин на столике. И псакова эмпатия, которая сработала так не вовремя. Ещё никогда – ни до, ни после – я так не ненавидела свой дар. Сначала дар, потом себя, а потом – Квинта.

Эмпатия вообще один из самых неудобных даров, чтобы устраивать благополучную личную жизнь. Особенно дар, который всегда срабатывает не вовремя.

– Как ты считаешь, это – достаточный повод, чтобы юная сира изменила отношение к кавалеру?

Марша торопливо закивала головой.

– Я не врала, – я наклонилась вперед и продолжила очень твердо. – Квинт мне не нужен. Забирай, если сможешь получить. Не претендую.

Марша хотела спросить что-то ещё, но я уже сняла купол, щелкнув кольцами, и она осеклась.

– Дамы, – Кантор нетерпеливо склонил голову и поднялся из-за стола. – Честь имею.

Мы кивнули – я прекрасно понимала желание Тира быстрее проверить информацию. И принять меры, если она подтвердится. Фейу ушла следующей, попрощавшись так же торопливо, и я осталась одна.

Подумала, и снова подозвала слугу.

– Повторите заказ, – надо сказать, что служащие ресторации были вышколены на отлично – на лице официанта не дрогнул ни один мускул, как будто леди ежедневно съедает по полторта за один присест.

Сладкое мне не помешает. Мысли о Квинте всегда приводили меня в отвратительное расположение духа – и о прошлом, потому что его нельзя изменить, и о настоящем, потому что пока Квинт в Столице, мне до него не дотянуться и придется ждать.

А ждать я не любила.

***

Идея встретить брата в Керне, на выходе из портала посетила меня внезапно. Я соскучилась, и не представляла, как буду слоняться дома, забивая голову бесполезными мыслями.

Поэтому на кольцевой я развернула коня и отправилась по знакомому маршруту – через ремесленный квартал, и далее к кофейне, напротив лавки Луэй. Именно потому что Варго сказал держаться подальше.

В кофейне, как и прошлый раз, когда мы были с Бутчем, было пусто – большая часть столиков была свободна, я выбрала тот же – у окна, чтобы хорошо видеть вход в лавку, охрана села рядом за отдельный. Я была сыта, поэтому ограничилась чаем – просто сидеть неприлично. Мальчишка-официант, в этот раз уже другой, не такой говорливый, но более расторопный, поставил пузатый, исходящий паром глиняный чайничек на столик, расставил плетенки со свежей сдобой – подарок от заведения, и быстро исчез.

Вестник Аксу растаял в воздухе, полыхнув тьмой, и я приготовилась ждать, грея руки о чашку – погода сегодня выдалась ветреной – смотрела в окно, разглядывая каллиграфические буквы на вывеске. Сегодня мне не везло – не происходило ничего интересного – летел снег, редкие прохожие проходили мимо, прикрывая лицо от порывов ветра, и ни один посетитель за тридцать мгновений так и не зашел в лавку.

«Я в Керне, встречай», – вестник от брата расцвел над столом с неяркой вспышкой и растаял воздухе. Я оставила на столике империал – и начала собираться, натягивая перчатки.

Мороз крепчал, метель становилась сильнее, когда мы вышли – меня почти сбило с ног. Если так будет мести, к ночи не будет видно дороги, и завтра – не проехать. Двое охранников ушли за лошадьми, которые были привязаны чуть в стороне, под общим навесом.

В этот момент дверь лавки Луэй распахнулась почти настежь, и прямо под копыта проезжавшего мимо всадника, выбежала растрепанная, одетая в простой домашний халат и тапочки – зареванная Винни. Конь встал на дыбы и шарахнулся в сторону, но не зацепил. От отборного мата, которым явно-не-сир, полил всех вокруг, вспыхнули уши даже у меня, а Винни заревела ещё сильнее, испугавшись.

Я шагнула вперед, чтобы отвести её с дороги на тротуар, но она шарахнулась и от меня.

– Винни, – позвала я осторожно. – Винни, нужно уйти с дороги.

Но леди Луэй явно не понимала ничего, крутя головой по сторонам.

– Винни, – я схватила её за рукав, и махнула охране, чтобы помогли – реветь можно и дома. Она заверещала, забилась, но потом слезы волшебным образом высохли, и я поняла, что привлекло её внимание – Винни заворожили сережки. Мои длинные нефритовые серьги, покачивающиеся на ветру, и блеск серебра. – Нравится? – я отстегнула застежку и плавно покачала серьгой перед собой. – Нравится – будет твоей, просто иди за мной.

И Винни пошла. Завороженно, не отрывая взгляда от полюбившейся вещи, протягивая вперед руки.

– Нет, сначала вернемся в лавку, получишь там.

Шаг за шагом мы вернулись на тротуар, потом ещё десять шагов по чищенной дорожке до входа в лавку и – внутрь. Винни цепко ухватила пальцами украшение сразу, как только мы пересекли порог.

– Леди…. Ох, прошу прощения… не уследил… благодарю, – слуга из лавки раскланивался, одновременно пытаясь забрать у леди Луэй сережку. Наконец ему это удалось, и он с поклоном подал её мне, а Винни заревела снова. Требовательно и так громко, что заболели уши.

– Оставьте, – я отмахнулась. – Они очень простые. Будем считать это подарком.

Продавец замялся, глядя на меня с сомнением, но я уже отстегнула вторую и протягивала на ладони.

– Мне нечего делать с одной, если потеряет ту, отдадите новую. Берите. У меня нет времени ждать, – произнесла я властно, и слуга повиновался без промедления.