противник всех тех идей, что несет в себе Шоурай.

А Шоурай знал, что лисе надежнее всего прятаться там, где собаки даже не будут искать — в собачьей будке.

Впрочем, он все равно не был идеальным. Так что не смог увидеть все возможности Орочимару. И его план провалился.

Материя разорвалась с треском, будто бы была простой рубахой юхея. Орочимару напряг тонкие бледные руки, освобождая себя от надежнейших в Конохе оков для шиноби. Его ей было не удержать. Ни ей, ни фуиндзюцу учителя, в котором (Ясягоро был уверен) он разбирался куда лучше.

Всего несколько мгновений, и сильнейший шиноби, находящийся в Стране Огня, оказался освобожден от казавшихся всем остальным нерушимых пут. А ведь у него даже не было охранения. Хотя Дан и понял его мотивы.

— Ты все-таки решился, — выдохнула тьма напротив решетки голосом Майко. — Тупой дуралей.

— А ты? — выгнул бровь Орочимару, буднично раздвигая прутья решетки.

Фуиндзюцу на них не загорелись красным светом и даже не напитались чакрой. Их он тоже отключил. Ему даже казалась забавной теперь вся та ситуация с кражей его наработок. Тогуруми Суисен — один из его бывших коллег и мастер фуиндзюцу, лет пятнадцать назад похитил исследования и эксперименты тогда еще юного ученого для своих целей. Старик даже обогатился, продав новинки и Узумаки и Конохе, а потом и вообще всем желающим. Тюрьмы для шиноби исключительного уровня — на тот момент это был прорыв.

Но сейчас, смотря на результат этого «прорыва», Орочимару нисколько не жалел, что его обокрали. Это было очень презабавно, что судьба, Ками или хотя бы даже Автор Ловена-сана так поглумились над той давней кражей. Впрочем, ошибочно утверждать, что Ясягоро не жалел о ней сейчас.

О таком пустяке, как кража наработок, он вообще никогда не жалел.

— Я тоже, — рыкнула Майко и пригладила короткую шерсть Каамару. — Тоже тупая.

Орочимару мягко улыбнулся и обнял жену. Конечно, Инузуку это не растрогало только внешне. Внутренне женщина трепетала, и не скрывала этого ни от себя, ни от прекрасно читающего ее супруга.

Они вышли, и Ясягоро выгнул бровь, глянув на два бессознательных тела, лежащих у входа в его узилище.

— Эти еще тупее меня, — покосилась на него Майко, шагнув вперед. — И слабее.

Дальше они бежали безмолвно. Пускай АНБУ у входа были обезврежены качественно, как, впрочем, и фуиндзюцу в камере, быть беспечными было бы глупо. Как минимум, такая беспечность показывала бы самоуверенность. И пускай Орочимару и Майко были в себе уверены, они точно не сомневались, что их противники так же не глупы и не слабы.

И были правы.

Уже на выходе из Конохи воздух пронзительно засвистел, и между супругов пронеслась белая молния из чистейшей белой чакры. Уникальной чакры. Чакры, которой на данный момент мог пользоваться только один шиноби в мире, и этим шиноби был.

— Сакумо, — облизнул кровоточащий краешек губы Орочимару.

Если бы он запоздал на минимальный отрезок времени из всех возможных, то это была бы не губа, а его голова.

— Ты не уйдешь, Орочимару, — лезвие танто в руках Белого Клыка заплясало предупреждающий танец. — Или мне звать тебя Шоураем?

В следующий миг в то место, где он стоял со всей дури врезала Майко! Но Сакумо оказался быстрее и ловко увернулся, оказываясь у женщины за спиной. Инузука лишь зарычала и сделала это настолько по-звериному, что только Орочимару понял, в чем дело.

А настоящая Майко, пользуясь приманкой Каамару, оказалась справа от Белого Клыка и от души врезала ему отросшими когтями!

Сделав фляк, Сакумо легко приземлился на землю, попутно отряхнув форму.

Он вышел в одиночку против двоих сильнейших джонинов Конохи. Вышел, потому что так было надо. Ради жителей селения и всей Страны. А еще и потому, что его обуяла гордость. Он все еще помнил, как к нему пришла прекрасная Цунаде и предупредила о том, что над Конохой нависла угроза. И что Орочимару попытается сбежать сегодняшней ночью. И что именно он — Сакумо, должен будет его остановить.

И тогда все узнают, что и Сакумо достоин шляпы Хокаге. Никак не меньше, чем Орочимару или Като Дан. И тогда выборам Хокаге снова быть, но на этот раз между равными. И достойными.

Да даже побеждать не надо — просто затянуть бой.

— Ты один, Сакумо, — рыкнула ему Майко, перед этим с шумом втянув воздух в ноздри. — А нас двое. Уходи и не мешай!

— Тише, Майко, — махнул рукой Орочимару и вышел вперед. Он заглянул в глаза Сакумо, но Белый Клык тут же отвел взгляд. — Очнись, Хатаке. Если бы Шоурай использовал гендзюцу, Фугаку бы он не забрал. И я все равно не Шоурай.

— Так докажи и сядь смирно, — упрямо не поднимал взгляда Сакумо. — Хотя бы до возвращения Математика Боя.

— В этом и вся проблема. Мне нужно бежать. И не в последнюю очередь — от него.

Сакумо вскинул брови, а потом и голову, среагировав на звук. Но лучший штурмовик Конохи просто не успел за змеиным движением Ясягоро.

Вены вздулись на худом и бледном теле Орочимару. Как и любой заключенный, он был облачен только в черную безрукавку и длинные штаны — ничего более, что могло бы помешать работе защитных фуин. И поэтому Сакумо видел, как сильно напряглось тело Змея. И как сильно оно изменилось.

Быстро сблизившись, Орочимару провел первую атаку. Сакумо умело защитился танто, использовав свой опыт и некое промедление, последовавшее в движении противника после первого рывка. Однако, Ясягоро, казалось, даже не видел бритвенно-острого лезвия, вставшего между его кулаком и корпусом джонина. Он врезал от всей души, не замедляясь, поражая Сакумо до глубины души.

Его удар прошел и отбросил Хатаке на десяток метров, заставляя опытного штурмовика сплевывать в полете кровь. Но главной кровью на глазах у Сакумо была не его, а кровь Орочимару из рассеченной надвое руки.

Он тут же оказался слева, вновь атакуя Белого Клыка в ближнем бою. Сакумо вновь же защищался, и вновь Орочимару бесстрашно кромсал свои конечности о его танто, невзирая на повреждения и боль. Мощь таких атак была практически смешной, ибо себя Ясягоро калечил отменно, в то время как Сакумо получал лишь болезненные тычки.

И совсем скоро искалеченное тело Орочимару упало навзничь.

— Биджу… — тяжело дыша, исторг из горла Сакумо. — Какого…