тогда, когда у нас появятся доказательства, — продолжил Данзо. — Любые.

Неожиданно, внимание к себе привлек Орочимару.

Как отметил Сенсома, в этом разговоре он вел себя необычно. И это было так же подозрительно, как и все остальное. Но Сенсома — древний затворник, вернувшийся в мир всего несколько месяцев назад. Он не может судить об обычности или необычности чьего-то поведения в столь уж сложных и тонких моментах. Но он же — человек. И он судит.

— «Орочимару слишком задумчив и сосредоточен,» — подумал Сенсома, и Исобу внутри него кивнул. — «Он как будто играет в шахматы. Выбирает лучший ход. И делает это практически очевидно. И это — блеф. Если он и есть Шоурай, то двойной блеф. Он ведет игру. Но… похоже, он не знает, против кого он играет.»

— Он напоминает мне тебя в трудные секунды, — прогрохотал Треххвостый, не позволяя другим услышать себя. — Он будто бы считает. И ему все это очень не нравится.

— Позвольте, — махнул рукой Орочимару и дождался, пока все взгляды скрестятся на нем. — Я определенно точно не являюсь контролером. И даже не допускаю мысли, что меня контролируют. А ведь это не исключено, что техника контроля может делать это незаметно и против воли контролируемого. Но не суть. Повторяю, я — не контролер. И именно поэтому я предлагаю поместить меня в тюрьму.

— Что?!

— Куда?!

— Почему?!

— КАКОГО ХРЕНА?!

Взорвавшаяся бурей ярости и непонимания Майко, казалось, ошпарила Хируко своей горячей аурой. По крайней мере, ученый, пискнув, отскочил, а сама женщина вплотную подошла к супругу. И Като напрягся, как напряглись все присутствующие. Все, без исключения. Даже Сенсома, потому что он знал своих учеников, все же, слишком хорошо.

Точнее — «особенно Сенсома». Все по той же причине.

— Тихо, — вновь особенным тоном произнес Орочимару и смерил жену взглядом. — Ты все испортишь эмоциями. Я выбираю самый безболезненный и легкий путь. Для Конохи. Я — главный подозреваемый, так что будет легче найти любые нужные нам факты, если я буду под присмотром и за решеткой. Ты же именно этого хотел с самого начала, Дан?

— Я хочу ошибаться, — кивнул Като. — И поэтому прошу тебя. Пока еще прошу.

— Я подчиняюсь, — ответил ему Змей и сверкнул глазами.

* * *

Выборы провалились. Хотя, конечно, правдивее было бы говорить «отменились», но людям на улицах на это было плевать. Хокаге им не объявили, пообещав дать объяснения чуть позже. И максимально вежливо попросили разойтись.

Нет, конечно, тех, кто больше прочих буянил и возмущался, ждал весьма неприятный разговор с людьми в особой спец-одежде, закрывающими свои лица масками АНБУ. Но не простого АНБУ, а одного из самых секретных (а потому, парадокс, самого известного) подразделений.

Данзо в эту ночь не сомкнул глаз.

Впрочем, никто не собирался спать, кроме Омо и Ловена, которых проблемы «взрослых» касались постольку поскольку. Омо была еще слишком мала, чтобы понимать всю серьезность этих проблем, а Ловен просто не считал «взрослых» таковыми, будучи втрое старше любого из них.

К тому же, у всех появились дела. Так как всем вовлеченным открылась новая информация. Информация, которая могла изменить мир. И посему Сашими, не прерываясь, строчила письма. Шиццу и Сануми тоже писали. Като и Цунаде заперлись в имении Сенджу. А Хирузен и Сенсома сидели в поместье Сарутоби и по очереди курили трубку Хокаге.

Пока еще Хокаге.

— Дерьмо, — со вкусом произнес Хирузен, выдыхая облако дыма.

— Полное, — так же мрачно подтвердил Сенсома, смотря на чудную фигуру, рожденную усилиями легких друга. — И мы ничего не можем с этим сделать.

— Можем, — возразил друг. — И сделаем. Как и сказал Хомура. Найдем доказательства и улики. Эта проблема с Контролером… сегодня это вышло на новый уровень.

— Кем бы он ни был, он показал нам свое влияние, — кивнул Сенсома. — И оно велико.

— Орочимару?

— Я не знаю, Хирузен. Проблема в том, что я вообще, кажется, ни хрена не знаю. Но я знаю с чего начну…

— Поделись.

Сенсома промолчал, приняв трубку из рук друга, и глубоко затянулся. Он не курил. Почти. Но сейчас у него было желание не только вдосталь отравить себя табаком, но и напиться к Биджу. Однако же, он понимал, что ему этого не позволено.

Проблема, вставшая перед ним, да и перед всей Страной Огня, оказалась велика. Сенсома действительно может победить любого противника в противостоянии. Но лишь в открытом противостоянии. Один на один, или же даже против целой армии — Математик Боя не проигрывает битв.

Но битва с контролером не похожа на остальные. Это битва разумов. Битва хитрости. Шоураю нужна вся его хитрость, чтобы придумать, как одолеть величайшего шиноби в мире. Вся и даже больше, потому что одной хитростью Сенсому уже не взять. А самому Сенсоме нужна вся его хитрость, для того, чтобы поймать Шоурая. Узнать хоть что-нибудь о нем такое, что может сильно повлиять на его планы.

Да даже просто найти его армию марионеток, если таковая есть — сойдет. Без армии контролер будет слаб.

А потому — придется искать…

— Первым делом, — все же произнес Сенсома, обдумав все. — Я посещу Иорф.

* * *

Майко шагнула вперед, прячась в тенях. Она знала, что зря опасается. Шиноби такого уровня не охраняют АНБУ или кто-либо еще. Если говорить начистоту, шиноби такого уровня вообще нет смысла охранять. Их либо убивают, либо доверяют.

Но Инузука все равно кралась, потому что перестраховывалась. Потому что была не уверена в себе. И, Биджу тебя задери, она просто боялась!

Боялась, что он ее услышит. И не зря боялась.

— Так и знал, — произнес Орочимару еще до того, как жена показалась по ту сторону решетки. — Ты бы ни в одном из миров не усидела бы на месте.

Майко поморщилась, причем совершенно для себя необычно — по-девичьи, будто бы была готова вот-вот разрыдаться. О, она бы никогда не позволила свому лицу так выглядеть, если бы знала, что ее хоть кто-нибудь может увидеть. Но здесь и сейчас она могла дать волю чувствам, потому что супруг ее точно не видел.

Орочимару сидел в самом углу темной камеры, с головы до ног укутанный в серый бесформенный балахон, испещренный рисунками фуиндзюцу. На его глазах находилась черная повязка с такими же рисунками. Майко знала, что подобные каракули есть даже