с пиццей, и девочка медленно приблизилась к стае. Утки, привыкшие к людям, не испугались и мгновенно расхватали и проглотили брошенные им кусочки еды.

— Яна, ты разводишься?

— Уже месяца три. Оказывается, то, что у нас с Натаном не было детей, не считается причиной для развода. Раввинатский суд принимает это в расчёт только через десять лет. Представляешь, если женщина хочет иметь детей, она не может уйти. Абсурд какой-то. Она же моложе не становится, и её шансы выйти замуж второй раз падают до нуля. Мне с адвокатом было трудно найти объяснение при подаче иска. Нашли компромисс с мужем, пришлось уступить ему в разделе имущества и денежных накоплений. Понятно, что алименты он платить не будет. Ведь Анечка не его дочь. Сейчас мы достигли обоюдного согласия и суд должен принять решение. Через две недели состоится заседание.

— Молодец, Яна. Мне всё это ещё предстоит. Приятного мало.

— А денег много.

— Я тебе помогу. Ты же делаешь это ради меня.

— Нет, ради себя. Я хочу, чтобы у нас была семья и дети. Родители мне дают деньги. Папа хорошо зарабатывает.

— Когда нас разведут, купим квартиру.

— Мы с Натаном хотели, даже начали искать подходящую. Но появился ты и всё испортил.

— Извини.

— Это моих рук дело. Узнала, что ты приехал, и сошла с ума.

— Я заказал машину, Honda Civic.

— Хороший выбор. Я люблю японские машины.

— Ты знаешь, что первую мы имеем право покупать без таможенного налога, почти в два раза дешевле?

— Конечно. Только будь осторожен. Суд по семейным делам будет делить ваше имущество, а автомобиль — это тоже имущество.

— Может быть, записать на маму? Ей нужна машина. Она мотается по городу от ученика к ученику.

— Попробуй. Правда, будет неудобно, когда после развода ты станешь приезжать на ней к сыну. Лучше быть честным.

— Ты права, Яночка.

Они ходили по парку, наслаждаясь тишиной и покоем. Солнце, катившее весь день по чистому безоблачному небу, стало клониться к закату. Он рассказывал ей о поездке по Соединённым Штатам и встречах с Санькой и Викой в Нью-Йорке.

— Ещё вчера я занимался поиском квартиры для нас с Мирой и хотел купить пианино или рояль. Мне ведь нужно готовить новую программу для гастролей в Латинской Америке. Как быстро меняется ситуация. Похоже, придётся музицировать на мамином инструменте. Он неплохой. Только нужно найти хорошего настройщика. А через три недели мы с импресарио встречаемся в Мехико, откуда и начнём.

— У вас не так много времени для инициирования развода. Не тяни с этим.

— Мы договорились с Мирой в воскресенье утром пойти к адвокату.

— Ты только завтра вечером можешь вернуться в Иерусалим. Скоро шабат.

— Я могу у тебя переночевать?

Яна сразу уловила его иронию, засмеялась и повисла у него на груди.

— Я постелю тебе в гостиной, дорогой, если согласишься.

— Нет, я не соглашусь.

Теперь они смеялись уже вместе, в этот момент ощущая присутствие того состояния души, которое люди называют счастьем. Они побрели к выходу из парка, потом к машине Яны, припаркованной на стоянке. Ехали недолго. Илюша сразу узнал её улицу, дом и маленький балкон на втором этаже. Аня потянула его к себе в детскую комнату показать новые игрушки, которые купил дедушка. Илья наигранно восхищался, потом поцеловал дочку в лоб и вернулся к Яне. Ему захотелось поцеловать её, но она отстранилась и попросила его вести себя сдержано.

— Потерпи. В девять часов уложим Анечку спать. Тогда можно будет делать всё, что хотим.

— Я голодный. У тебя есть что-нибудь?

— Вчера вечером, как ты позвонил, я сразу же занялась кулинарией. Ужинать ещё рановато. Предлагаю выпить чай с тортиком. Тут недалеко открылся недавно магазин «English Cake». Я у них покупаю. Анечке очень нравится.

— Да, они хорошо пекут. Я могу позвонить в Иерусалим?

— Почему нет?

Он набрал номер и после нескольких гудков услышал знакомый голос.

— Илюша? Как ты, сынок?

— Нормально, мама. У вас всё в порядке? Как папа, бабушка?

— Отец устал, конечно. Это же цех, а не кабинет в заводоуправлении. Там шумно и нужно работать.

— Я верю, он пробьётся. У него уже неплохой иврит. А опыта, дай бог каждому. Он сдаст экзамены.

— Поэтому, я бегаю по городу и даю уроки, чтобы он мог пройти курсы и получить лицензию инженера-электрика. Хотя я зарабатываю гроши. Нужно устраиваться в музыкальной школе.

— Тебе срочно нужна машина. Стоит купить новую. Она для репатриантов намного дешевле. Я оплачу половину. А, впрочем, не нужно торопиться. Вчера я заказал «Хонду». Недели через две её получу. Потом уезжаю на гастроль. Всё это время она будет в твоём распоряжении.

— Спасибо, сыночек.

— Мира мне не звонила?

— Пока нет.

— Ладно. Целуй бабушку и папу. И вам привет от Яны и Анечки.

— Ей тоже, дорогой.

Он положил трубку и пошёл на кухню, где уже шумел электрический чайник, а на столе на большой керамической тарелке лежали кусочки шоколадного торта. Они позвали Аню и сели за стол. Яна разлила кипяток по чашкам.

— К английскому пирогу есть и чай английский Earl Grey в пакетиках.

— Очень вкусный, между прочим. Я в Великобритании пил его пинтами, он очень хорошо восстанавливает силы.

— Как дела в Иерусалиме?

— Всё в порядке. Тебе привет.

Потом они стояли на балконе и говорили о проблемах, с которыми столкнула их жизнь. Они сознавали, что не могут быть совершенно счастливы, пока не свободны.

— А что если нас не разведут? — спросила вдруг Яна. — Раввины — весьма упёртые люди. Для них важно соблюсти законы Галахи. Хотя, возможно, они правы в принципе. Благодаря им народ наш сохранился две тысячи лет, рассеянный по всему миру среди других народов.

— Будет трудно, но если есть обоюдное согласие, они не откажут.

После ужина Яна уложила дочь и вышла из детской. Илюша сидел в гостиной на диване и смотрел на экран телевизора, пытаясь понять, что говорит мужчина в костюме и галстуке. Он не учился в ульпане, так как с первых дней в Израиле утверждал себя в международной лиге музыкантов. Но ему помогали абсолютный слух, превосходная память и врождённая способность к языкам. Он уже весьма свободно читал газеты и без больших усилий изъяснялся на лёгком иврите в магазинах, автобусе и на улице.

— Как дела, дорогой?

— Да вот овладеваю языком. Представляешь, когда комментатор говорит чётко, не проглатывая слова, я его понимаю. Тогда мне кажется, что и я так могу.

— Ты гений, Илюша. Хотя я не считаю иврит сложным языком. Он, конечно, необычайно богатый, на нём написаны