книги ТАНАХ, Талмуд и прочие, а сейчас творят наши писатели. Но он построен по понятным математическим законам. Спасибо нашему соотечественнику Бен-Иегуде. Он очень хотел, чтобы мы снова заговорили на иврите.

— Давай выпьем вина, что ли?

— А трезвой я тебе не нравлюсь?

— Нравишься. Но я себе не нравлюсь трезвым. Слишком многое на меня навалилось в последние дни. Я нахожусь в напряжении, что в переводе на английский означает «стресс». А ты, разве тебе легко?

— Ты прав. Состояние безоблачного покоя я не испытываю. Но ты приехал, и мне стало значительно легче.

Она открыла шкафчик, взяла бутылку «Мерло» и налила его в хрустальные фужеры.

— За нас, — произнесла она и выпила одним большим глотком.

— За тебя, любимая, — сказал он и выпил вслед за ней.

Она наклонилась к нему и поцеловала. Он ответил страстным порывом. Они с нетерпением раздели друг друга и упали на диван. Потом она поднялась, выключила телевизор и свет в гостиной, и они перебрались в спальню. Утром проснулись, освобождённые от ещё вчера беспокоивших их забот и тревог, просветлённые и счастливые.

5

Адвокатская контора Аркадия Свирского располагалась в центре города. По дороге Илюша и Мира обменивались информацией о делах и о работе, не касаясь болезненных тем. Сошли с автобуса возле универмага и вскоре уже поднялись на второй этаж большого дома, построенного, наверно, ещё во время британского мандата. В маленькой комнате для ожидания было пусто. Они сели на диванчик, покрытый серой искусственной кожей, и молча ждали, слыша доносящиеся из-за двери неясные обрывки фраз. Потом из кабинета вышла молодая женщина с мокрыми от слёз глазами и, быстро пройдя мимо них, скрылась за входной дверью. Плотный мужчина средних лет появился в проёме двери и пригласил их в кабинет.

— Жаль её. Муж ограбил и вернулся на доисторическую. Теперь его ищут и не могут найти. А она, несчастная, осталась без средств к существованию и с больной матерью.

Он закрыл лежащую перед ним папку и отложил её на край стола.

— Ну, что у вас? Хотите развестись?

— Да, так получилось, — кивнула Мира.

— Эпидемия какая-то. Разводятся перед эмиграцией. Это понятно, не все в семье хотят уезжать. Многим есть, что терять. А когда приезжают сюда, впадают в депрессию. Язык не даётся, у одного супруга работа хорошая, а второй безработный или вынужден мыть подъезды. Проблемы с детьми, которым тоже нелегко. Да и нервы не у всех железные. Начинаются ссоры, разлад в семье, и она рассыпается, как карточный домик.

— У нас как раз всё было благополучно. Но так случилось, жизнь сделала нас чужими, — произнесла Мира.

— Интересно. Ну, хорошо. Раз решили, не буду вас увещевать. Вы с собой какие-то документы принесли?

Мира показала свидетельство о браке и удостоверение личности. Илюша тоже протянул своё удостоверение. Аркадий открыл и внимательно изучил их и посмотрел на сидящих перед ним людей.

— По документам вы оба галахические евреи. Поэтому вас может развести только раввинатский суд, даже если все другие вопросы будет рассматривать светский суд по семейным делам.

— Да, мы знаем, — произнёс Илюша.

— У вас есть сын Давид. Как будете его делить?

— Он останется с мамой, а я буду платить алименты до его совершеннолетия.

— Конечно, никто не будет препятствовать отцу видеться с сыном, — поддержала Илюшу Мира.

— Я вижу, у вас обоюдное согласие. Никто не предъявляет противной стороне претензии. Это очень облегчает процесс развода. Итак, вы подаёте общий иск в раввинатский суд. Но он заинтересован в том, чтобы имущественные права женской половины были защищены. У вас есть нажитое в браке имущество?

— Квартиры нет. Мы снимаем её в Гило вместе с моими родителями.

— А машина у вас есть?

— Я заказал несколько дней назад, когда мы с женой ещё не говорили о разводе.

— Вам документы о приобретении машины тоже нужно предъявить, если вы от неё не отказываетесь.

— Она мне нужна.

— Тогда придётся сумму, эквивалентную стоимости машины, перевести на банковский счёт жены. Вы работаете?

— Да. Я пианист, выступаю с концертами, гастролирую за рубежом. В конце февраля уезжаю опять. А Мира работает в Иерусалимской Академии музыки и танца. Кроме того она журналист.

— Деньги, заработанные до подачи иска, тоже должны как-то делиться. Вы это сознаёте? Если у вас их значительно больше, чем у жены, от вас могут потребовать отдать ей какую-то часть.

— А если я откажусь от них. Мужу ведь нужны деньги для покупки рояля и комнаты, где он его поставит. Это немалые деньги.

— Итак, вы желаете развестись, как цивилизованные люди. Я готов вам помочь. Свидетельство о браке нужно перевести и утвердить у нотариуса. И поставить на него печать, которая требуются международным законом. Она называется апостиль, на французском языке. Короче, я постараюсь соединить ваш иск о разводе с иском о разделе имущества в один судебный процесс. Он в здешнем судопроизводстве называется «криха», переплёт. Я не гарантирую успеха, но мы попробуем. Может быть, раввины захотят передать дело в суд по семейным делам. Я дам вам рекомендацию к переводчику и нотариусу в одном лице.

Он открыл ящик письменного стола и протянул Илюше визитную карточку.

— Обратитесь в банк и возьмите там распечатку ваших счетов. Их придётся приложить вместе с соглашением о разделе имущества и денежных средств.

А я приготовлю бумаги по поводу вашего сына. Как только будете готовы, свяжитесь со мной. Я назначу встречу. Потом посчитаем, сколько это будет вам стоить. Цифры немалые, но не заоблачные.

— Можно ли уже узнать, хотя бы приблизительно.

— На следующей встрече. Сейчас я должен идти. У меня судебное заседание. Всего хорошего.

Они поднялись и, попрощавшись, вышли из кабинета. На улице они посмотрели в карточку, которую дал им адвокат. Нотариус принимал совсем рядом, и они решили, не теряя времени, зайти к нему. Анатолий Залмансон, так его звали, взял свидетельство о браке, покрутил его в руке и согласно кивнул.

— Я за такие документы берусь. Приходите послезавтра утром.

— Спасибо, один из нас зайдёт.

На выходе расстались. Мира поехала на работу, а Илюша спустился по пешеходной улице Бен-Иегуда на Яффо и направился в магазин «Горен Пианос» на Шломцион ха-Малка. Седой мужчина, вероятно, хозяин, сидел в углу за столом, на котором стоял радиоприёмник с двумя колонками. Стараясь держать ухо ближе, он слушал запись симфонического оркестра.

— Шалом. Это третий концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром.

Господин удивлённо поднял на него глаза.

— Приятно говорить с образованным человеком. Позвольте спросить, как тебя зовут?

— Илияху Вайсман, я пианист.

— Реувен. А я тебя помню. Я был