прищепкой и тянул, тянул, как резиновые. А потом заморозил и оставил в таком положении.

— Благодарю, — повторил Ардан.

По правде говоря, в последнее время лучше стал не только его язык эльфов северных лесов, но и степной диалект орков, не говоря уже о том, что теперь Арди вполне бегло читал на языке Алькадских дворфов и дворфов Ральских гор.

Удивительно, как многое можно найти в библиотеке Большого, куда стекались добытые людскими царствами тексты на протяжении сотен лет. Пусть даже раньше та принадлежала вовсе не университету, что, в целом, не имеет никакого значения.

Правда, чтобы погрузиться в глубины научного знания, приходилось сидеть со словарями и… регулярно запрашивать допуск у Милара. Наверное кто-нибудь, сидя вечерами в Черном Доме, уже проклинал Арди, когда Университет отправлял ежемесячный отчет о запрошенной литературе.

Именно поэтому Ардан наводнял список того, что читал, десятками наименований, пряча среди них такие, скажем, темы, как « Первые построения неопределенных массивов внутри абстрактных контуров». И если не вчитываться в название, то ничего и не поймешь. А если вчитываться, то внезапно заметишь, что в авторах значилось « Старший Магистр Талия»…

— И как я могу называть вас сегодня, господин охотник?

Эльф специально не назвал его по имени. Потому как на каком языке бы они не говорили, но имена звучали одинаково на всех диалектах.

— Баров, — представился Арди и, спохватившись, добавил. — Керид Баров.

— Надо же… Весьма прозорливо… Вы так похудели, дорогой Баров, что, уверен, даже те, кто видел вас год назад во дворце под другим именем, вряд ли вас узнают, — протянул эльф и, как и принято в их народе, приложил два пальца сперва к левому глазу, а затем к правому. Прадедушка объяснял, что данный жест означал — « я видел тебя в прошлом и будущем», но вот смысл самой фразы довольно туманен. — Меня зовут Эсваилаал, сын Абраилаала.

Ардан отшатнулся в сторону и крепче сжал посох. Семь рукопожатий, да? И ведь все, как и говорил Дэвенпорт. Большинство тех, кто пострадали от рук Темного Лорда и Арора Эгобара вряд ли вспомнят лица своих далеких предков, сгинувших в горниле гражданской войны. Но вот когда речь заходило о Первородных, то ситуация в корне менялась.

Эсваилаал, в отличии от Мориса Талоса, старого сослуживца и товарища Дэвенпорта, видел кровь не на страницах семейной летописи, а лица погибших и замученных узнавал вовсе не по запылившимся портретам.

Нет.

Для них эта рана все еще не зажила.

— Вы…

— Вы похожи на него, — перебил эльф, что в их культуре считалось попросту неприемлемым, ибо оскорбляло, в первую очередь, не того, кого перебили, а того, кто перебил. — На старого Эан’Хане. Я помню, как он пришел в наш лес, чтобы позвать биться с людьми. Отец согласился. А затем передумал. И тогда ваш предок, дорогой Керид Баров, убил мою старшую сестру. Я был тогда не выше вашего колена. Но до сих пор помню, как она кричала, когда её пожирало пламя вашего прадеда…

Ардан нащупал на поясе зажигалку, а в мыслях вспоминал все заклинания, которые только знал.

— Не переживайте, юный Баров, — эльф парой мощных глотков осушил бокал и… швырнув себе тот за спину, взял со стола новый. — Я пришел сюда, чтобы напиться, потратить пару тысяч эксов на какие-нибудь безделушки и, возможно, проснуться в объятьях не особенно уродливой смертной. Поединок с вами не входил в мои планы. Ни в этот раз, ни в прошлый, ни тогда, на коронации Императора.

— Тогда зачем вы подошли ко мне, господин Эсваилаал? — спросил Ардан, все еще крепко сжимавший посох.

— Чтобы убедиться, что мне не показалось. Ни во дворце. Ни в госпитале, — пояснил эльф, затушивший недокуренную сигарету в, теперь уже, третьем бокале вина. — Вы действительно похожи на него… Не внешним видом, хотя и в нем не без оного. Но вам роста не хватает. Сколько вам сейчас? Восемнадцать? Самцы матабар в этом возрасте, обычно, превышают два метра тридцать сантиметров.

Ардан не сводил взгляда со странного эльфа, ведущего себя, наверное, так, как порой не вели себя даже бугаи Аркара. Хотя те о манерах если и слышали, то сочли какой-то шуткой. Причем не очень смешной.

— Взгляд у вас такой же, как у него, — эльф запрокинул голову и встряхнул шелковистыми волосами. — Взгляд того, кто хочет всех спасти. Всем помочь. Плохой взгляд, дорогой Баров. Когда ко мне приводят кого-то, кто хочет стать врачом, но если у него такой взгляд, как у вас, то я всегда отказываю. Знаете почему?

— Почему?

— Потому что такой взгляд всегда приносит вреда больше, чем пользы, — эльф подхватил одной рукой сразу два бокала и выхватил взглядом из толпы молодую, лет семнадцати, девушку, идущую в сопровождении, судя по внешнему виду, своей матери. — А теперь простите меня, дорогой Баров. Возможно мне посчастливиться не только напиться, но и проснуться в объятьях не одной, а сразу двух смертных.

И эльф удалился. Перед тем, как тот исчез в пестрой толпе аристократов, Ардан лишь успел заметить, как остроухий уже что-то нашептывал на уши дочери с матерью.

Чтобы эльф не увидел в глазах Арди, тот тоже уже видел такой взгляд, как у сына герцога Абраилаала, чью беременную дочь, во время восстания Темного Лорда, убил в магическим поединке Арор Эгобар.

Видел у Йонатана Корносского. Взгляд человека, который пытается забыть о боли, пожирающей его изнутри. Прячет её гнилостные клыки и затупленные когти под маской безразличия и цинизма.

Что это говорило Арди? Ровным счетом ничего. Кроме того, что на этом дирижабле находился чело… эльф, который знал его настоящую личность.

— Замечательно…

— Вы что-то сказали? — тут же подобрался официант, видимо старавшийся забыть развернувшееся перед его глазами представление.

— Замечательный паштет, — улыбнулся Арди, поднимая вверх паштет из утиной печени, намазанный на замороженный жир молодого лося и сушеные сухожилия вепря.

Официант едва не позеленел и поспешил вежливо отвернутся. Видимо людей данное сочетание не очень воодушевляло. Но в таком случае зачем предлагали на фуршете? Хотя, Тесс что-то рассказывала про г-у-р-м-а-н-о-в. Но Арди не запомнил значения данного слова.

Возможно, он бы еще какое-то время предавался размышлениям о предпочтениях в еде различных рас, если бы не скрип Лей-микрофона.

Артефакт, подведенный к кабелям, исчезавшим в стенах, стоял на небольшом подиуме. Именно к нему и подошел мужчина. Чуть выше метра