Для нее быстренько отгородили еще одну комнатку, столы там поставили, Ирина Викторовна за этими столами с детишками пантеры каждый день по три часа проводила. Такая, понимаешь, строгая! И вела она себя прямо как настоящий учитель. Однажды темненький лаборант, которого звали Лехой, попытался ее нагло потискать в коридоре. Так эта Ирина Викторовна ему в шесть секунд морду раскровянила. Леха, понятное дело, не сдержался. Ирина Викторовна с рыданиями кинулась из дома, и Аркан сразу понял, что даром это Лехе не пройдет. И действительно не прошло. Через полчаса приехал копченный от злости Буркан, вывел лаборанта во двор и принялся его бить всеми известными ему способами. Леха и мычать перестал, только постанывал от избытка чувств. Буркан поднял его за шиворот и принялся объяснять, что таких, как Леха, в любом институте пучок за пятачок, а учителей нынче мало, никто не хочет за гроши нынешнюю уличную шпану воспитывать, своих забот хватает. А если у Лехи женилка чешется, так ехал бы в «Эльдорадо» или, скажем, «Интимочку», незачем из-за этого к честным девушкам приставать, у них и без того кавалеров хватает.

После этого оба лаборанта притихли и на учителку поглядывали с подозрением и злобой, но рук никто из них больше не распускал, сразу вспоминались буркановские уроки.

Забавно было видеть, как учителка показывала пантерятам большие картонные квадратики с нарисованными на них буквами. Аркан так думал: что ни говори, а звери, они так и остаются зверями. Учить их занятие бесполезное. Это вроде как зоновскую чушку правильным манерам учить. Сколько времени ни потрать, вора из него никогда не получится. А тут еще Ирина Викторовна начала своим четвероногим ученикам картинки с изображениями показывать. Покажет, например, стол или, скажем, дерево, и тут же название вслух повторяет. Кино, да и только! А еще забавнее было смотреть, как пантерята в эти картинки вглядываются. Даже морщинки на лбах от напряжения появляются. Вроде бы и рады повторить, да язык не слушается.

Нет, Аркан сам читал разные истории про животных. Про лисенка, например, который говорить начал, да шоколадом обожрался и от заворота кишок помер, или про кошек, которые простые слова выговаривали. Правда, Аркан в эти истории верил плохо, по его мнению, истории эти журналисты брехучие выдумывали, чтобы на жизнь заработать. Вот попугаи с воронами, те еще могли слова разные за человеком повторять. Только что с них, щеглов безмозглых, возьмешь?

К третьему месяцу потомство Багиры несколько подросло. Хвосты у них стали не в пример матери короче. Ходили на задних лапах они уже совсем уверенно, и передние лапы у них гнуться начали да ловкость обретать. Мордочки стали грубее, они стремительно облысели и приобрели карикатурное сходство с человеческими. Похожесть эта была бы куда больше, если бы не остро стоявшие треугольные уши с сохранившейся на ней шерстью. Ночью такого в переулке увидишь, сам все с себя снимешь, только бы не тронули. Грешным делом Аркан даже подумывать стал, что неплохо было бы пантерят к разбойному ремеслу приспособить. И им польза, в смысле развития, и самому Аркану навар вышел бы неплохой. Но из дома выходить не разрешалось, а уж выводить потомство Багиры и вовсе не стоило — разбегутся на свежем воздухе, Михиль ведь с виновного шкуру спустит. А кто виновным в этой ситуации стал бы, и гадать не стоило.

К Аркану Ирина Викторовна относилась с брезгливым высокомерием, но ежедневно проверяла, выполнил ли он вечером порученное задание и если читал, то что именно и в каком объеме. С ее появлением коттедж стал напоминать сумасшедший дом, хоть и приходила она всего на три-четыре часа. Конечно, нет худа без добра, Аркан и сам узнал из ее уроков немало полезного. Учиться и впрямь никогда не поздно. Но с пантерами все напоминало дурдом. Аркану это было доподлинно известно, ему два раза экспертизы психиатрические назначали, поэтому как выглядит дурдом изнутри, он знал не понаслышке.

Особенно это проявилось, когда учителка пантерок начала учить математике. Сначала пытались учить складыванию и вычитанию с помощью белых мышей. Складывать пантерки мышей научились быстро, но складывали в основном в свой живот, потому на уроки вычитания учебных пособий уже не оставалось. Заменили мышей яблоками, но выяснилось, что на яблоки подросшие котята внимания обращают слабо. Тем не менее яблоки оставили, и забавно было смотреть, как Миами делит груду яблок на всех поровну, разгребая их лапами и мордой. Ксеркс делить не любил. Он сразу подгребал яблоки к себе и скалился на любого родственника, который на эти яблоки пытался посягнуть. Видно было любому, что он лидер и лидерство это уступал лишь матери, в ее клетке, хотя и здесь просматривалось по его недовольному оскалу, что авторитет Багиры начинает Ксеркса тяготить. Что говорить, детишки росли и постепенно становились самостоятельными. Аркан сам почувствовал себя взрослым в четырнадцать лет, когда впервые выпил водки и покурил анаши у жившего на Рабочем поселке Трумана, после чего впервые в жизни не пришел ночевать домой.

Вечерами Аркан оставался наедине со зверьми. Детеныши пантеры вели себя независимо, а Ксанф даже пытался пить из его кружки.

Лапы с когтями с трудом удерживали кружку, вода лилась по усатой морде молодого хищника, но видно было, что Ксанф доволен своей маленькой победой.

Вечером Аркан включил телевизор. Показывали фильм «Маугли», а когда захохотали гиены, в маленькой комнатке Аркана вдруг стало тесно от прибежавших хищников. Трое самцов и Миами завороженно уставились на экран, но когда на экране появилась черная пантера, все четверо довольно и радостно заворчали, а Миами даже ткнулась влажным носом в экран, оставив на нем влажный след, и недоуменно повернулась к Аркану. В это время в комнате появилась гибкая сильная тень Багиры. Мать быстро разобралась с детенышами, наградив их шлепками. Трое с визгом убрались из комнаты, но Ксеркс впервые оказал неповиновение матери, недовольно заворчав и оскалив клыки. Некоторое время пантера недоуменно смотрела на сына, потом ответно оскалилась, и Аркану стало не по себе от этого недовольного и злого оскала. Но Ксерксу этого оказалось вполне достаточно — с робким виноватым поскуливанием он выскочил из комнаты, потеснив в проходе мать. Багира постояла немного в дверях и исчезла так же бесшумно, как и появилась. И только тут Аркана облила липкая и жаркая волна страха. Ведь он точно помнил, что клетка оставалась закрытой. И это значило, что хищники не могли выбраться из нее. Получалось, что кто-то из зверей сумел открыть замок. А это уже сулило самые мрачные перспективы. Аркан торопливо встал и прошел в виварий. Все хищники уже находились в клетке. Но если Миами, Ксанф и Ксир спокойно спали, уткнувшись носами в черный гладкий бок матери, то Ксанф лежал поодаль, положив хмурую морду на лапы и в прищуренных глазах его было явное недовольство.

Аркан подошел к клетке. Засов ее был отперт, но, слава Богу, на стальных его полосах были петли, а на подоконнике Аркан обнаружил простой контрольный замок, который с легким щелканьем отгородил его от уже становящихся опасными зверей.

Тем не менее спал Аркан беспокойно. За ночь он трижды поднимался с постели и проверял, заперта ли клетка. Клетка была заперта, но неожиданное беспокойство, овладевшее Арканом, все-таки не проходило, и предутренний выпуск телевизионного журнала «Плэйбой», которого Аркан всегда ждал с особенным возбуждением, в эту ночь совсем не обрадовал смотрителя вивария. Звери, которых он охранял, были совсем не похожи на тех зверей, которые он когда-либо видел. Честно говоря, они вообще мало походили на зверей. Скорее они больше похожи были на избалованных и капризных детей. Вот, точно — на детей они были похожи. Глупых и любопытствующих подростков. Особенно когда они вставали на задние лапы. Рост у них уже был такой, что на задних лапах они доставали плечей Аркана. А силы в этих детишках уже стало вполне достаточно, чтобы завалить сторожа в любой момент.