Весь зал превратился во множество распахнутых ртов, а у Додочелюсть отвисла до пола. Диктатор спросил непонимающе:

– А ногти… зачем?

– Должен же я придумать еще что-то, – объяснил я, –демонстрирующее полную победу? Врага нужно унизить. Сперва хотел было первойбрачной ночи у всех женщин этой планеты, но… гм… боюсь, это несколько заденетблагородную леди Икану… так что с превеликим, надо признаться, сожалениемвынужден отказаться. Или вы не совсем счастливы принять эти условия?

Диктатор проговорил медленно, на глазах наливаясь гневом:

– Нет.

– А, ну ладно, я так и знал. У тебя сколько городов наэтой планете? Всего четыре?.. Ну тогда скажи, какой из них… э-э… сжечь, какСодом и Геркуланум?

В зале настала мертвая тишина, затем он спросил осторожно:

– Ты о чем, великий воин? Даже величайший?

Я повторил терпеливо, словно говорил с умственнонедоразвитым:

– У тебя есть урановый рудник. Твои рабы накопали многоруды. Там же изготовили пару сот атомных бомб. Верно?.. Так вот я этой ночьюпроник туда, украл и спрятал в твоих городах.

Он покачал головой:

– Ты что-то путаешь. Там такая охрана…

– Липа, – опроверг я. – Вам не от кого было охранять,так что ваша охрана спала, как суслики… Суслики – это такие звери, похожие набарсуков, только барсуки спят еще больше. Барсуки – это такие звери, похожие нахомяков, только насчет спанья им до хомяков далеко… Словом, я вывез наукраденном вертолете, а за спиной, чтобы не погнались, обрушил крышу всегорудника.

По залу бегали люди, на экранах сменялись морды, что-тодокладывали, наконец диктатор снова повернулся ко мне, лицо угрюмое,раздраженное.

– Да, там небольшая авария… Просел свод, завалило частьтуннеля. На очистку потребуется не больше одного дня. Ты это мог увидеть, атеперь пытаешься шантажировать.

Я вздохнул:

– Так и знал, что ответишь… такое умное. Ну почему мневсегда попадаются не противники, а просто стыд такой? Одни тряпочки. Все как наладони, прям неинтересно!.. Ладно, я взорву город, что в долине между двух гор…как его… ага, Наблус, во-во!.. Наблус. Тогда ты поверишь, надеюсь?

Он саркастически улыбнулся, но по лицу пробежала теньтревоги.

– Поверю, поверю.

Я быстро набрал код, энтерякнул и сказал с сожалением:

– Смотри, нещщасный.

Некоторое время ничего не происходило, я чуточкузабеспокоился, вдруг да не… но в этот миг экраны вспыхнули красным, затемослепительно белым. Все сменилось чернотой, только на одном, что даетпанорамную картинку, медленно вырос багровый столб огня, поднялся в верхниеслои атмосферы, там начал разрастаться в багровую с оранжевыми проблескамишапку гриба, очень похожую на гнойный нарыв.

В зале окаменели, только Икана повернулась и бросила на меняотчаянный взгляд. Я подмигнул ей, она сжалась и отвернулась, словно я сделалчто-то нехорошее, а не всего-навсего взорвал, даже проще – активировал атомнуюбомбу!

Диктатор, весь серый, как пепел, сгорбившийся, повернулся,словно в густом клее, в мою сторону. На лице страх и отчаяние, ужас, недоверие,он прошептал:

– Что это… было?..

Я удивился.

– Я не сказал? Пришлось, понимаешь?.. Я люблю отсекатьголовы, вспарывать животы, и чтобы кишки вываливались теплой кишащей массой… апотом зажарить кабанчика, но тут хрен где отыщешь кабанчика, пришлось вотразвести костер… Ну что, повторить еще, что я очень люблю? И активировать, какговорят умники, второе устройство?

Он простер усталую дрожащую руку к экрану, пальцы тряслись,как будто их трепало током.

– Я отпущу, отпущу всех!.. Только скажи, где ты положилвторой заряд?

– Когда мои войдут в корабль, – сообщил я. – Понял?..Когда войдут в корабль, тогда и продолжим базар.

– Но…

Я рыкнул:

– Ты перечишь мне, великому воину?

Он почти прошептал, раздавленный моим гуманизмом, какасфальтовым катком:

– Нет-нет, да чтоб я когда-то перечил человеку с… какговоришь, называется твой звездный мир?

– Военная тайна, – сообщил я.

Икану развязали первой, затем Додо и Гого, ухватили за локтии почти бегом повели из зала. Я вскинул голову, осмотрелся, вроде бы не видно внебе боевых вертолетов, все путем, но на всякий случай отступил глубже впещеру. На экране появились длинные коридоры, наконец троих пленников вывели,усадили в вертолет. Я проследил, как их усадили, курсором мышки поймал однулетающую видеокамеру и оставил в зале над ничего не подозревающим диктатором.

Я снизился на украденном вертолете возле самого звездолета,немногочисленная охрана, обломав зубы о титановые стены, в разочарованиирасселась, как вороны на окрестных камнях, зевают и чешут в подмышках и ниже,намного ниже. На приближающийся вертолет смотрят с вялой заинтересованностью. Явышел и сразу дал длинную пулеметную очередь, дурни только глупо таращились идаже не пытались прятаться, ну прямо русский спецназ в юсовских баймах.

Когда пулемет отщелкал последние пули, я выронил бесполезноеустройство и, выхватив лазерный пистолет, добил последних. Дверь послушнораспахнулась и тут же захлопнулась за спиной, я промчался по длинным коридорамв центральную рубку. На всех экранах мелькают картинки, видеоглазки работаютисправно, только хаотично, я быстро отыскал картинку, где трое бывших пленныхсидят, как испуганные птенчики, прижавшись друг к другу, вокруг вооруженные дозубов крепкие ребята, хотя, конечно, крепкие только в сравнении с ними, но не снами, землянами, людьми огня и железа!

На одном из экранов на всякий случай я оставил зал сдиктатором, он все еще выглядит раздавленным, в зале паника, одни орлысомкнулись вокруг вожака, остальные бегут стремглав. Возможно, скоро начнетсянародное восстание, антинародную диктатуру сметут на фиг, слишком великпросчет, чересчур большой спад экономики и добычи полезных ископаемых…

В небе появился вертолет, снизился и сел в сторонке. Группастражей выбежала первыми и помчалась к звездолету. Выждав, когда затаились, явключил громкую связь и объявил трубным голосом с неба:

– Ребята, мне за вас стыдно. Ну что за детские фигли? Яуже здесь, могу вас прям щас превратить если не в жаб, то в пепел. Убирайтесьна фиг подальше… Подальше, я сказал! А этих троих я впущу, когда будете неближе чем за три сотни шагов. Если же попытаетесь ворваться следом, я спервавзорву… то есть активирую второй заряд, мало не покажется, а потом все-такивстречу вас и всех перебью. Наконец-то повспарываю животы, чтобы кишкивываливались теплой парующей грудой, чтобы хрипы и стоны ласкали моймузыкальный слух чувственного и мечтательного варвара…