уважать чужое мнение и считающие себя избранными, а их наглость может сравниться только с их же ханжеством. Выходит, сколько бы я не старалась придумать им унизительное прозвище, у меня всё равно не получится ничего хуже, чем их настоящее название. Решено, будем называть их ма’алаки’!

Такие слова глубоко задели не только архиерея Триполи, Танэ тоже была уязвлена, вот только нестареющая апостол ма’алаки’, пережившая множество поколений своих сородичей, прекрасно понимала, что столь нелестная характеристика её народа в большинстве случаев полностью соответствует действительности.

Благодаря новообретённому артефакту Триполи понимал, что для Праматери его истинные чувства как на ладони, что от неё не скрылись его вспыхнувшие тёмные желания, желание поставить её на место, унизить в ответ, плюнуть в лицо, втоптать в грязь… Архиерею Триполи стало не по себе от того, что прямо сейчас Праматерь изучающе смотрит на него, безмолвно спрашивая, как он поступит.

«Она знает, что я знаю.» — Думал архиерей, который до сих пор не снял Корону Мудрости, и потому целиком и полностью ощущал, как его приближённые, уязвлённые не меньше него, выходят из себя: «Неужели она испытывает меня? Каких слов она ждёт?» — Спрашивал себя архиерей, постепенно успокаиваясь. Он решил принять правила игры. Как ему казалось.

— Великая Праматерь, Ваши слова рождены из предубеждений. Позвольте доказать обратное.

— Доказать обратное, говоришь? — Зловеще усмехнулась Вета. Не настолько зловеще, насколько это сделал бы Соли. — Зачем тратить время на то, что заведомо обречено на провал?

Триполи ощутил, как ненависть его придворных усилилась, и поспешил разрешить ситуацию с наименьшими потерями:

— Возможно, если великая Праматерь соблаговолит провести некоторое время в обществе своих потомков…

— Потомства. — Поправила Вета.

— Потомков, — Осторожно настоял архиерей. — то сможет убедиться, что ма’алаки’ также, как и прочие Ваши дети…

— Детёныши. — Вновь поправила Вета.

— … по праву заслуживают уважения. — С едва заметным нажимом проговорил Триполи. — Для начала позвольте пригласить Вас, как и присутствующих здесь достопочтимых правителей народов, на торжественный приём по случаю Вашего возвращения в Тетис, великая Праматерь. Скажем, небольшой пир и последующее…

— Еда?! — Искренне оживилась Вета.

Соли покосился на свою спутницу:

— Как легко тебя подкупить.

На что Вета с неожиданным для химер энтузиазмом пояснила:

— Если и есть что-то хорошее в полуангелах, так это их умение готовить, пиры у них всегда удавались на славу! Надеюсь, они не разучились.

***

Архиерей Триполи осознал, что Корона Мудрости полностью оправдывает своё название. Он так и не снял этот венок. Теперь он отчётливо видел скрытое за вежливыми улыбками отвращение в адрес химер иных народов. Он с лёгкостью отличал настоящее презрение, спрятанное за маской величественности. Он мог распознать затаённую ненависть большинства присутствующих к окружающим, и самая сильная ненависть излучалась, как ни странно, его подданными. А если ма’алаки’ смотрели в сторону Праматери и её спутника, то их скрытая под масками доброжелательности неприязнь, слегка разбавленная алчностью, превышала все мыслимые пределы. Триполи знал, что вокруг него витает фальшь, но до сегодняшнего дня он не подозревал о её масштабах. «Счастье в неведении.» — Беспокойно думал он в начале приёма.

Согласно обычаю, торжественные приёмы ма’алаки’ проходили следующим образом. В начале слуги сопровождали особо почётных гостей к главному столу, где их церемониально усаживал хозяин чертога (в данном случае Епархии), только после этого остальные приглашённые могли войти в чертог и расположиться на расставленных у стен столах, слуги также сопровождали их к подготовленным в соответствии с иерархией местам. Далее следовали приветственные речи почётных гостей, и уже после них слово брал хозяин чертога. После соблюдения этих формальностей гости могли приступить к выставленным на столы закусками или немного подождать основные блюда, с появлением которых пир становился фуршетом, и все приглашённые могли свободно перемещаться по пиршественному чертогу.

Архиерей решил немного отойти от обычая и лично сопроводить главную гостью на почётное место. Триполи понимал, что с точки зрения остальных правителей он злоупотребляет положением хозяина чертога, и тем не менее для него было жизненно важно воспользоваться возможностью переговорить с Праматерью без лишних ушей.

Триполи пригласил Праматерь следовать за ним. К его неудовольствию, спутник Праматери пошёл вместе с ней. Триполи спохватился — эти двое могут быть незнакомы с нашим этикетом, и поспешил исправить недоразумение:

— Великая Праматерь, для Вашего слуги подготовлено место рядом со свитами правителей…

— Слуги? Какого слуги? — Удивилась Вета.

— Сей почтенный муж… — Триполи неуверенно указал на Соли, вдруг поняв, что его оплошность заключается совсем в другом.

— С чего ты взял, что он мой слуга? Как ты вообще до такого додумался?

Триполи увидел в Праматери раздражение и с некоторым запозданием понял, что всё это время вплоть до этого момента Праматерь не испытывала негативных эмоций.

— Прошу прощения. Я сейчас же велю слугам подготовить место для Вашего почтенного спутника за главным столом.

— Так-то лучше. — Хмуро согласилась Вета.

Соли же, с момента приглашения на приём хранивший молчание, вдруг спросил:

— Как поживает наш имидж?

Триполи не рискнул лгать в лицо Праматери о том, что для неё, как он осознавал, очевидно. Он тщательно подбирал слова:

— Возможно, сейчас имидж сих почтенных предстаёт окружающим не в лучшем свете, но я уверен, что…

— Не в лучшем свете? — Закатила глаза Вета. — Да он хуже некуда!

— Отлично. Сяду с приспешниками. — Коротко кивнул Соли и отдалился.

Триполи испытал небольшое облегчение: «Он намерен собирать информацию, или таким образом пытается продемонстрировать мирные намерения? Или он всего лишь не желает более создавать проблемы?» — рассуждал архиерей, вспоминая детали доклада о событиях в северной части Эдема. Ему начало казаться, будто он начинает понимать ход мыслей этого неведомого существа с нераспознаваемыми эмоциями.

Пока Триполи задавался неверными вопросами, они с Праматерью по пути к столу оказались на достаточном отдалении от лишних ушей. Ба’астид осторожно обратился к Праматери, стараясь не выдать своё беспокойство перед бросаемыми на них взглядами:

— Позвольте поинтересоваться, великая Праматерь. Сила, которой Вы наделили дарованный мне артефакт, Корону Мудрости, соответствует одному из Ваших талантов?

— Ага. Вообще-то нечто подобное умеют все инкубы с суккубами, но им для восприятия чужих эмоций необходимо смотреть на цель. А ещё у нас превосходное обоняние, даже лучше, чем у вервольфов или… Ой, получается, я тебе хорошую штуку дала! — Вета являла собой воплощение беззаботности.

Триполи невольно притронулся к венку, ценность которого ещё немного возросла вслед за уникальностью. Собравшись с духом, он начал приближаться к причине своего беспокойства:

— Значит, я вижу то же, что и Вы. Эти ужасные эмоции вокруг. Столько скрываемого зла.

— Насчёт «что и я», это ты уж размечтался, но в