– У нас есть разрешение, Гуарин, – солгала Блажка. – Рога дадут вам кров.

Тут Глаусио снова подал голос:

– Как и кастиль. Нам лучше быть там, среди кавалеро.

Это вызвало гул одобрения и поддержки толпы.

Блажка посмотрела на Глаусио.

– А что случилось со страхом призыва в армию? И нежеланием того, чтобы ваши женщины превратились в барачных шлюх? – Щуплый мужчина лишь потупил взгляд. Блажка указала на северо-запад, повысив голос для всей группы. – Кастиль в ту сторону. До нее идти недели две. Это долгий путь. И небезопасный. Так что давайте с этим покончим. Мы теряем дневное время.

Гуарин резко огрызнулся.

– Небезопасный? А где нам не грозила опасность? Точно не в Отрадной! Мы и сейчас не в безопасности. И никогда не будем, пока идем с вами!

Люди за его спиной приободрились от его смелости. Блажка видела, как они закивали головами, подтверждая его слова.

– Ты прав, – сказала она. – Нигде не безопасно. Но вам и вашим детям лучше идти с копытом, чем без.

– Это не так!

Блажка обернулась на женский голос. Эта женщина не была в группе тележника – она стояла рядом с повозкой копыта. Она была вдовой кожевника.

Хорек уже залез на скамью извозчика. Он смотрел сверху вниз на свою любовницу, немного сбитый с толку.

– Эстефания… ты что это делаешь?

Женщина скрывала свой страх за неистовой яростью.

– Вот что копыто с нами сделало!

– Фания! – рявкнул Хорек. Он не столько сердился, сколько испугался.

Черт. Блажка слишком поздно поняла, о чем Хорек, должно быть, ей рассказал.

Он наклонился со своей скамьи, попытался оттащить ее, но женщина отмахнулась и отошла так, чтобы он не достал. Лицо у Эстефании было осунувшееся, почти тощее, а безумные глаза и сверкающие зубы казались слишком большими. Она указала пальцем на Блажку.

– Дьявольские псы приходят только когда она рядом! Поэтому она и хочет поставить наши жизни перед остроухими! Думает, они каким-то колдовством смогут ее спасти!

Хорек сыпал проклятия, пока поднимался со скамьи, чтобы спуститься и прервать тираду своей койкогрелки, но был не так быстр из-за раненой ноги.

– Сиди смирно, Хорь, – сказала Блажка, спокойно поднимая руку. Топоролицый полукровка затих, но не сел.

Блажка отвела глаза от вдовы и, оглядев несогласных, заговорила:

– Нет такой опасности для копыта, которую оно не разделяет со своим народом. Таков закон Уделья. Вы это знаете. Предательские луны, налеты орков, голода, засухи. Мы не можем выжить без вас, а вы погибнете без нас. Эти псы – то же самое. Они чертовски страшные враги, и мы пытаемся убежать от них, а Псово ущелье – наш единственный шанс. Я не могу заставить вас в это поверить. Как не могу и позволить отдать ваши жизни впустую. Копыто идет на север. Вы все идете с нами, и точка.

Но Гуарину было мало.

– Я никогда не приносил клятву Ублюдкам. И не обязан соблюдать долбаный кодекс. Я могу идти куда захочу.

Едва сдерживая свой нрав, Блажка сделала глубокий вдох.

– Ну и иди. Надеюсь, дойдешь.

– Значит, ты нас отпускаешь? – спросила Эстефания с робкой, но торжествующей улыбкой на лице. Она проделала несколько шагов, чтобы оказаться рядом с сидевшим верхом сопляком. Намеренно подошла очень близко.

Петро.

Блажка уже кляла себя за собственную глупость. И кляла вдову за то, что та оказалось такой коварной потаскухой. Тоуро предупреждал ее, сказал ей проверить. Отбрось она тогда одеяло – увидела бы, кто был под ним, и смогла бы это предотвратить.

– Петро, – предостерегла Блажка, – не надо.

Сопляк побледнел, опасливо сжав губы, но Эстефания вскочила к нему за спину и обхватила парня за талию. Это властное прикосновение придало Петро уверенности.

– Он не посвященный, – со злорадством проговорила женщина из-за его плеча. – Кодекс копыта не воспрещает претенденту уходить.

– Если он понимает, что ему лучше никогда сюда не возвращаться, – прорычал Овес.

– А с чего ему возвращаться? – огрызнулась Эстефания. – Есть и другие копыта, и они не прокляты, как это. От вас всем лучше уйти.

– Черт с тобой, женщина, – выдохнул Хорек.

Эстефания наконец посмотрела на него, и Блажка удивилась, заметив истинное сожаление на ее лице.

– Я попросила бы тебя уйти со мной, Хорь, если бы у меня была надежда, что ты согласишься. – Она выпрямилась в седле и окинула взглядом глазеющих поселенцев. – Вам всем следует присоединиться. Здесь для вас ничего не осталось.

Блажка не смотрела на реакцию хиляков. Ее взгляд был направлен на остальных сопляков. Большинство из них смотрели на нее в ответ, некоторые – на Петро, еще кто-то, очевидно, боролся с искушением, но все до одного – были напуганы.

– Выбирайте, – сказала она им. – Мы не станем мстить тем, кто уйдет. Но знайте: вы можете забрать только свои жизни. Все прочее принадлежит копыту. Любой, кто попытается уехать на свине, будет застрелен.

Арбалеты защелкали за ее спиной, когда Реальные ублюдки зарядили их стрелами. Блажка с пустыми руками медленно подошла к Петро. Охваченный трепетом сопляк наблюдал за ее приближением, на его верхней губе блестел пот.

– Она не станет, – прошипела Эстефания ему в ухо.

Не глядя на нее, Блажка остановилась рядом со свином и сама шепнула Петро:

– Слезай и уходи. Ты свой выбор сделал. – Она заметила, как он крепче сжал свиную гриву. – Я надеюсь, ты рискнешь. И стрела, которая тебя убьет, будет моей.

Петро, с нездоровым видом, перекинул ногу через свиную голову и спрыгнул. Затем, отстегнув тренчало и сняв пояс с мечом, позволил оружию упасть на землю.

Блажка протянула руку, схватила жену кожевника и стащила ее со спины варвара. Женщина сопротивлялась и сыпала проклятия, но Блажка наклонилась к самому ее уху.

– Продолжишь свое – и я отдам тебя Хорьку. Он потерял два удела. И двух женщин. Удача у него дерьмовая, у этого полукровки. Думаю, он готов к расплате.

Эстефания успокоилась. Блажка грубо швырнула ее Петро. Сопляк отшатнулся, будто в него бросились скорпионом.

Блажка указала на северо-запад.

– Уходите.

Они двинулись с места, сначала спиной вперед – боялись получить стрелу. Затем, сделав несколько шагов, развернулись и поспешили прочь.

– Все, кто собирается с ними, уходите сейчас, – крикнула Блажка, не сводя глаз с удаляющихся зачинщиков. Она услышала, как поселенцы зашевелились.

– Эта упряжка моя, – сказал Гуарин, поднимаясь на борт своей повозки. – Я ее забираю. Если пристрелишь меня – то будь проклята.