– Эта твоя магия распространяется на колтуны? – бормочу я.

Он негромко смеется, и я чувствую, как вибрирует при этом его тело.

– Скорее всего, да. Как видишь, они меня слушаются.

– Наверное, ты им нравишься.

Элиас снова отодвигается, и мне хочется удержать его, снова привлечь к себе, чувствовать его тепло. Но он садится удобнее – так, что его ноги прижимаются к моим бедрам, и я догадываюсь, что не только мое сердце бьется сейчас как сумасшедшее.

– Той ночью в пустыне, когда я собирался покинуть тебя, – говорит он, приблизив губы к моему уху так, что я снова дрожу, – я действительно тебе кое-что сказал.

Элиас убирает очередную булавку. Рубашка соскальзывает у меня с плеча, и он нечаянно касается рукой моей обнаженной кожи.

– Я сказал: «Ты – мой храм», – произносит он низким, хриплым голосом.

Я снова прижимаюсь к его груди, я не в силах больше сдерживаться. Мое желание граничит с болью. Его запах пьянит меня, и я вдыхаю его, глубоко-глубоко, чтобы запомнить навсегда. Элиас осторожно распутывает мои волосы, и в то же время крепче сжимает ногами мои бедра. Я чувствую его, я знаю, что, несмотря на маску Ловца Душ, он хочет меня так же сильно, как я хочу его.

– Ты – мой пастырь, – шепчет он, снова касаясь губами моей шеи, и я понимаю, что сегодня это мне не снится.

Наконец он извлекает из моих волос последнюю шпильку. Легким прикосновением проводит пальцами по распущенным волосам. Потом обнимает за талию, уже не настолько терпеливо, и разворачивает меня лицом к себе.

Я тоже позволяю себе коснуться его тела и невольно вздыхаю, когда он целует мою шею. Я хочу его. О небо, как же я хочу его. И мое желание разгорается сильнее, когда я понимаю, что он сдерживается из последних сил, когда я чувствую, что все его тело вибрирует от напряжения.

– Ты – моя молитва, – выдыхает он.

Наши взгляды встречаются, я вижу, что в душе его разгорается борьба. Между Ловцом Душ и Элиасом. Между долгом и надеждой. Между задачей, возложенной на него против его воли, и свободой, к которой он стремился с детства. Я знаю, что он сейчас скажет. Он столько раз твердил эти слова, как заклинание, но, как сейчас, – никогда. Он разрывается между своим нынешним «я» и прежним, каким ему снова хочется стать, но я молчу. «Ты здесь, – мысленно умоляю я. – Вернись ко мне».

– Ты – мое освобождение, – шепотом заканчивает он.

За его словами следует мгновение, отделяющее прошлое от будущего. Оно мимолетно, и в то же время длится слишком долго. Промежуток между двумя ударами сердца, во время которого я гадаю, кто победит, Ловец Душ или Элиас. Я не знаю, будет ли достаточно нашей любви для того, чтобы Элиас вернулся.

Потом его взгляд проясняется, и я вижу Элиаса Витуриуса – моего прекрасного возлюбленного. Я обнимаю его, осыпаю поцелуями, наслаждаясь этим полузабытым ощущением. Я провожу руками по его твердым, мускулистым плечам, по спине… нет, этого мало. Я хочу большего, я хочу, чтобы он был моим, целиком и полностью.

Он сжимает меня в объятиях, целует жадно, с таким же страстным, жгучим желанием, словно знает, что эта ночь, наша единственная ночь, никогда не повторится.

Если Маут и возражает против того, чтобы я обнимал Лайю, я не слышу его голоса. А если одержимый долгом Ловец Душ шепчет мне на ухо, что я глупец, я не слышу его тоже. Я забываю обо всем, отдаюсь своим ощущениям – наслаждаюсь вкусом ее губ на своих губах, вдыхаю аромат ее волос и кожи. Она запускает пальцы в мои волосы, осыпает поцелуями мой подбородок, шею, плечи.

Ее ногти впиваются мне в спину, она прикусывает мою губу осторожно и вместе с тем ощутимо. Мне становится жарко, я проклинаю себя и отодвигаю ее.

Завтра нам идти в бой. У меня есть долг. Это добром не кончится.

– Лайя…

Но она качает головой, сверкает золотыми глазами и касается пальцем моих губ, давая мне знак молчать.

– Ты любишь меня, – говорит она. – А я люблю тебя. И этой ночью важно только это.

Я чувствую, как ее пальцы пробегают по моей груди, Лайя садится мне на колени и одним плавным движением расстегивает мою рубашку, каждым действием бросая мне вызов. Как будто говорит: «Только попробуй остановить меня». Но я меньше всего на свете хочу этого. Еще секунда – и я срываю рубашку с нее.

Я любуюсь ее совершенным телом, его изгибами, его шрамами, но не могу произнести ни слова, не могу выразить свои чувства, и она в смущении отводит взгляд, поднимает руки, чтобы прикрыть наготу.

– Не вздумай, – горячо восклицаю я. – Ты прекрасна.

Тогда она улыбается. Я долго мечтал увидеть эту улыбку снова, наяву.

– Еще никогда, – говорит она, – я не видела тебя таким счастливым.

Я привлекаю Лайю к себе, прижимаюсь к ее губам, скольжу по ее горлу, касаюсь ключицы, шелковистой кожи ее груди.

Путаясь в одежде – проклятые тряпки! – мы со смехом избавляемся от того, что осталось, и потом Лайя берет мою руку и тянет к тому сладкому месту, которого мне так хочется коснуться. И пока я ласкаю ее, она откидывает голову назад и тяжело дышит. Я улыбаюсь – мне доставляет необыкновенное удовольствие видеть, как она прикрывает глаза, раскачивается надо мной, забыв обо всем, кроме сладостного ощущения.

Потом ее тело содрогается, и я тоже едва не теряю контроль над собой. Застыв, она смотрит на меня и опускает голову, охваченная внезапной застенчивостью, но я не позволяю ей спрятаться от меня. Ее золотые глаза потемнели и светятся как угольки.

Я медленно целую ее, так, как мне давно хотелось. Я не тороплюсь, наслаждаясь вкусом ее губ, нежно глажу ее прекрасные бедра. Когда я опускаюсь ниже, целуя ее живот, я вижу, как меняется ее лицо, как бьется жилка на ее шее, часто-часто в такт моему сердцу.

Но потом с ее губ срывается нетерпеливый стон, и от этого стона я теряю остатки выдержки. Опускаю ее на спину и склоняюсь над ней. Наши пальцы сплетаются, и когда я удерживаю ее руки у нее над головой, Лайя выгибается мне навстречу.

– Да…

– Лайя.

Я желаю ее так сильно, что малейшее промедление кажется мне жестокой пыткой. Но я не хочу причинить ей боль. В этот момент я Элиас, но завтра, и послезавтра, и на всю оставшуюся жизнь, я снова стану Ловцом Душ.

– Ты уверена?

Вместо ответа она обхватывает меня ногами, притягивая к себе, и вот мы уже двигаемся вдвоем. Сейчас я мечтаю лишь об одном – наслаждаться этими мгновениями, и в этот момент Лайя, задыхаясь, шепчет мое имя.

– Элиас.

Она хочет видеть мои глаза, но тогда мне придется раскрыть ей свое сердце. И этого я боюсь. Однако ласковые волны ее любви все больше окутывают меня, и, наконец, я встречаю ее пристальный взгляд.

Он завладевает мной, гипнотизирует, и, растворяясь в нем, я целиком отдаюсь неистовой страсти, которая поглощает ее и меня, и древняя, как мир, алхимия переплавляет мучительное, жгучее желание в невыносимый экстаз.