В 1158 г. царь запретил судебные споры с монастырями, расположенными близ Константинополя, относительно тех земельных приобретений, которые те получили в прошлое время. «Вследствие сего теперь не увидишь ни одного монаха у дверей судилища, так как не представляется повода вести с ними тяжбу в суде», — писал летописец[655]. Затем, проявляя заботу и оказывая высокое покровительство священству, одной из своих новелл император вообще освободил их от податей (как личных, так и на имущество) иереев.

Но он же восстановил старую новеллу императора св. Никифора II Фоки 964 г. о церковном имуществе[656]. В своем законе Мануил I много рассуждал о духовных болезнях, поражающих современные ему монастыри, приводил примеры скромности Святых Отцов Египта и Палестины и, в конце концов, вообще запретил отчуждение недвижимого имущества монастырям. Копируя закон св. Никифора II Фоки, император не разрешал более создавать новые монастыри в населенных местностях, допуская строительство исключительно в пустынях. Мысль его была ясна и понятна — возможности государственной казны не соответствовали тем убыткам, которые приносило льготное налогообложение монастырского имущества. В близком кругу он не переставал упрекать покойных деда и отца за то, что они, построив множество монастырей, приписали к ним многие десятины плодородных земель, чем почти разорили государственную казну. Как говорил сам царь Мануил I Комнин, «хорошее дело они сделали нехорошо»[657].

Император много сделал и в социальной политике. Его усилиями были восстановлены стены Константинополя и устроен громадный бассейн, должный восполнить недостаток города в воде. Он же запретил законом переводить в разряд рабов свободных граждан, даже если бы в основе этого поступка и лежала их воля.

Мануил вовсе не был «солдафоном». Например, он охотно читал в свободное время художественные сочинения — особенно он любил Гомера. Его называли «науколюбивейшим царем», и это не было лестью. Кроме того, василевс серьезно увлекался медициной и даже писал хирургические трактаты. В Константинополе его усилиями была создана больница, где попутно велось преподавание хирургии по работам древних авторов. Кроме того, в столице действовала сеть аптек, в которых можно было бесплатно (!) получить медикаменты и лекарства[658]. Он сам оказался превосходным врачом и изобрел множество мазей, лекарственных жидкостей и целебных составов[659].

Не был чужд император и обычной традиции Римских царей — писать каноны и богослужебные тексты. Так, его перу принадлежат несколько красноречивых проповедей и «огласительных слов», селенций, которые Мануил I любил читать вслух. Со временем он очень увлекся толкованием на Священное Писание и сочинения Отцов Церкви и, многократно беседуя с епископами, пытался понять смысл догматов[660].

С его именем связано несколько интересных новелл, свидетельствующих о желании василевса устранить некоторые шероховатости в законах и развить те идеи, которые казались ему правильными. В частности, подправляя новеллу императора Константина VII Багрянородного, согласно которой умышленные убийцы, нашедшие убежище в храме, подлежали пострижению в монашество, император внес существенные уточнения. В своей новелле 1166 г. он заметил, что такое пострижение должно быть совершаемо не без испытания, с особой строгостью и осмотрительностью, чтобы оно происходило согласно каноническим постановлениям в течение достаточного времени. Далее он устанавливал, каким образом должен действовать святейший патриарх, если убийца ищет убежища в храме, и как прилагать к нему церковные наказания[661].

В том же 1166 г. патриарх и синод направили проект своего определения по вопросу о браках между родственниками седьмой степени родства. Оценив доводы епископов, а они высказались категорично против таких брачных союзов, василевс отмечает: «Оберегая право нашего царства, патриарх и синод представили свое определение и пожелали узнать, согласно ли оно с нашим мнением». Царь согласился с определением и придал ему силу закона[662].

А в 1164 или 1166 гг. вышел знаменитый царский указ о церковных праздниках. Привыкший к трудолюбию, порядку и дисциплине, император заметил, что многие судейские чиновники, пользуясь обилием церковных праздников, в будние дни не приходят на службу. Тогда василевс разделил своей новеллой все праздники на «большие» и «малые» и повелел, чтобы свободными от судопроизводства были установлены только дни «больших» праздников. К ним он отнес кроме праздников Господних, Богородичных и Предтечи дни памяти всех апостолов и самых известных святых: св. Иоанна Златоуста, св. Афанасия Великого, св. Кирилла Александрийского. Примечательна скромность императора — он не включил в число «больших» праздников день своего рождения и день восшествия на престол, сказав, что сам в эти дни будет трудиться, чего желает и другим[663].

Радея о церковном мире, в 1170 г. император инициировал дело об унии между Восточной и Армянской церквами. Их разделяли не только политические разногласия правителей, но и Халкидонский орос, не принятый в Армении в качестве догмата. Армянский католикос Нерсес IV (1165–1173) охотно принял предложение василевса, и они решили устроить публичный диспут по вопросам веры в городе Рум-Кла, где пребывал Армянский архипастырь. Диспут состоялся в 1172 г., но, к сожалению, не привел к унии, хотя по окончании его в Константинополе появилось несколько прекрасных богословских сочинений против армян-монофизитов, имевших очень широкое распространение[664].

Несомненно, потенциал царя был несопоставимо выше его зримых проявлений, и еще можно было многого ожидать от этого великого труженика и полководца. Увы, судьба распорядилась иначе.

Несмотря на относительно нестарый возраст, в скором времени царя начали мучить припадки болезни — видимо, сказались тяготы военной жизни, раны и моральный удар, который получил Мануил Комнин в битве при Мириокефалоне. Практически это было первое и последнее поражение Римского царя на полях сражений. Наверное, он мог найти для себя множество извиняющих объяснений, но, как честный человек и настоящий «отец солдат», он не мог перенести мысль о том, что вследствие его неосторожности и опрометчивости пали многие боевые товарищи, а мусульмане отныне могут гордиться тем, что победили самого Византийского императора.

Не веря, что приходит его смертный час, василевс долго не давал распоряжений на счет наследника престола — он опасался (и небезосновательно) Андроника Комнина, своего двоюродного брата, для которого не было ничего желаннее царской власти. С другой стороны, сохранялась опасность того, что без твердой руки, могущей оказать поддержку, участь царственного мальчика окажется незавидной. Император с патриархом обсуждали этот вопрос, и Мануил I едва не оставил Андроника Комнина регентом над сыном, чего, впрочем, не случилось[665]. Поэтому, надеясь таким способом обеспечить за сыном Алексеем II Комнином престолонаследие, василевс составил соборное определение против тех, кто будет пытаться посредством заговора или восстания свергнуть его сына[666].