Я резко замолчала – не потому что осуждала глупый поступок неведомой мне девушки, скорее всего, никогда не существовавшей и являющейся лишь частью народного сказания, а потому что увидела вдалеке, рядом с одним из коттеджей, Зарецкого. Вот почему мы встретились у родника – он тоже поехал сюда на отдых вместе со своими друзьями.

Меня Енот не замечал.

– И что же было дальше? – спросил Карл.

– А дальше… Она пошла в лес…

И я вновь принялась рассказывать, как смелая девушка не испугалась всех лесных ужасов, шла три дня и три ночи и, наконец, нашла дом ведьмы, стоящий на берегу озера, и увидела, что любимый ее мертв. А сама ведьма молода и прекрасна и пьет его кровь, смешанную с озерной водой. Тогда девушка пришла в ярость и взмолилась о помощи, обращаясь к озеру. И озеро, оскверненное кровью убитых, прислушалось к мольбам несчастной. Девушка толкнула хохочущую ведьму в спину, и та упала в воду, а озеро сомкнулось над ее головой…

На этом я замолчала – опять увидела Зарецкого, который вместе с каким-то парнем стояли у кромки озера и, как дети малые, совали в воду голые ноги. Сей процесс их отчего-то весьма забавлял, и они хохотали. Меня Ярослав так и не замечал. Придурок.

– И что же дальше? – спросил Карл, который слушал меня внимательно.

– И теперь ведьма навечно заточена в озере и не может выйти и творить свои злодеяния, а в деревнях воцарился покой, – закончил за меня историю веселый голос – из-за деревьев, растущих слишком близко к воде, вышла девушка с длинными медовыми волосами, которую я видела рядом с администрацией. Тогда я не разглядела ее как следует, но эта возможность представилась мне сейчас. Ей было лет двадцать восемь или даже чуть больше, но выглядела она куда моложе и казалась настоящим воплощением хрупкости и нежности: невысокая, тоненькая, нежная. Точеные обнаженные плечи, высокая шея, тонкая талия. Удивительные серо-зеленые глаза с чуть опущенными уголками казались воистину украшением узкого симпатичного личика. А роскошные волосы ниже бедер дополняли образ воздушной принцессы из диснеевского мультика. И даже легкая хромота не портила его, а определенно придавала шарм.

– Да, как-то так, – кивнула я. – Вы кто?

– Я – Джульетта, хозяйка здешних владений, – с усмешкой, которую, впрочем, назвать злой я бы не смогла, ответила девушка. – То есть владелица базы отдыха. Всегда рада гостям и надеюсь, что вам у нас понравится.

Имя, конечно, у нее было странным, зато во всем остальном девушка казалось очень милой. Она расспросила нас о том, уютно ли мы себя чувствуем и есть ли что-то такое, чего нам не хватает. А когда узнала, что Карл – из Германии, обрадовалась и попросила его написать пару строк на родном языке в книге отзывов.

Джульетта оказалась крайне милой, и не скажешь, что она – хозяйка всего этого бизнеса. В бизнесе, чтобы он не прогорел, нужно быть хваткой и уверенной, а значит, ее внешность – обманчива, и за воздушностью скрывается твердость. А еще меня радовал тот факт, что Джульетта, при всей своей легкости и обаянии, не понравилась Карлу. Он односложно отвечал на ее вопросы и почти не проявлял никакого интереса, оставаясь на удивление хладнокровным, но, как всегда, безупречно вежливым.

Когда Джульетта покинула нас, я даже спросила его:

– Тебе не понравилась хозяйка?

– Внешность – обманчива, – сказал он коротко и перевел разговор на здешние красоты.

Когда мы уходили от берега по тропинке в лес, я почувствовала пристальный взгляд и резко обернулась – Зарецкий все же заметил меня и смотрел так злобно и вместе с тем укоризненно, что стало и неловко, и смешно одновременно. Я украдкой послала ему воздушный поцелуй и скрылась из виду.

Прогулка с Карлом была волшебной – мы вновь шли и разговаривали – много, со вкусом, на интересные темы, с удовольствием слушая друг друга. В какой-то момент, когда мы уже возвращались к базе отдыха, со стороны которой доносился аромат шашлыков, кусты подозрительно затрещали, и я шарахнулась в сторону, врезавшись в Карла и даже сама не понимая, почему рядом с ним я становлюсь куда более беспомощной, чем обычно. Он поймал меня в свои объятия, не дал упасть, а потом просто взял за руку и сказал, чтобы я не боялась – это всего-навсего лесные зверьки. И они – не опасны.

– Мало ли что это может быть, – словно в оправдание сказала я, чувствуя тепло его руки и мысленно тая.

– Со мной тебе нечего бояться, – тихо ответил Карл и добавил вдруг проницательно: – Но ведь ты и одна ничего не боишься? Верно?

– Дай мне шанс побыть хрупкой и беззащитной, – улыбнулась ему я, прекрасно осознавая, что говорю глупости, и тотчас поправилась: – Извини. На самом деле я не играла. Я действительно испугалась сейчас. И я не хочу быть слабой и…

– Я знаю, Анастасия, – перебил меня Карл. – Но главное, что это знаешь ты. Я ненавижу притворство, – вдруг с горечью, которую в его голосе я, пожалуй, еще не слышала, сказал он.

– Я тоже. Люблю, когда говорят и действуют прямо. Без утаек и лжи. Но я знаю, что без этого нельзя, – иногда ложь просто необходима, – добавила я, не зная, зачем говорю и это. Ложь была частью моей жизни, и я ненавидела ложь всю душой – парадокс, не так ли?

Карл посмотрел на меня, замедляя шаг. Возможно, в его глазах мелькнуло уважение, хотя мне могло показаться.

– Ты права. Порою белое, чтобы оставаться белым, должно принимать черты черного.

– Ты делишь мир на черное и белое?

– Скорее на «своих» и «чужих», – медленно ответил Карл.

Я не стала спрашивать, «своей» или «чужой» стала я для него. Но моей руки он не отпускал до самого нашего коттеджа, и я думала, что все будет хорошо.

Совместный ужин с вином и шашлыками прошел весело и был украшен закатом – небо налилось вишневым цветом, разрезанным алыми и золотистыми прожилками, и утонуло в озере, полностью растворившись. Вечер налился синевой, и тени загустели. Воздух стал прохладным, и пришлось накинуть на плечи теплую кофту.

Всюду мерцали костры – обитатели домиков выходили на крыльцо и разводили огонь. Мы не стали исключением и вскоре тоже сидели тесным кружком перед ярким пламенем и грели руки. И сердца тоже грели – теплыми разговорами и смехом. Мне оставалось только жалеть, что Алена и Женя не смогли приехать с нами.

Пламя горело ровно, уютно потрескивая, но изредка вздымалось кверху и сыпало искрами в разные стороны. Мимо несколько раз пролетели летучие мыши – одна из них даже задела мое плечо черным крылом.

– Сколько здесь звезд, – откинула назад голову Алсу, глядя на небо. И все следом за ней подняли глаза.

Они были везде. Как светящиеся цветы на ночной поляне. Сияли и манили. Напоминали о вечности, в которой так легко затеряться, так и не познав ее суть. Успокаивали.

Звезд было так много, что казалось, будто ими усеяно все небо. Большие и маленькие, ровно горящие и мерцающие, яркие и невзрачные, белые, с желтым, красным, синим отливом – они смотрели на нас с таким же интересом, как и мы на них. И казалось: протяни руку – и дотронешься до неба, и сгребешь звезды в горсть, и даже положишь в карман, чтобы унести и изредка в темноте рассматривать их дома, а все остальное время – хранить в сундуке с сокровищами.