Вместо того чтобы убрать пальцы, Ярослав наклонился ко мне. Мы смотрели друг на друга со взаимной ненавистью, которая воспылала сегодня ярче потонувшего в озере заката.

– Я последний раз говорю – убери руки, – велела я ледяным голосом.

– А то – что? – спросил он прямо.

Наши лица едва не касались. И я в какой-то момент поняла, что мое сердце бьется все еще так же сильно. Но от испуга ли?..

К чувству злости вдруг присоединилось еще одно, плохо контролируемое и неизвестное. Чем-то оно было схоже с яростным желанием победить, доказать, что ты лучше, чем соперник, однако к соперникам меня так никогда физически не тянуло, и дыхание не учащалось от глупой, неизвестно как пробравшейся ко мне в голову мысли, что я могу поцеловать его. Того, кто мне неприятен. Того, кто жалок.

– Ну что, что ты сделаешь? – со злой усмешкой спросил Ярослав, не собираясь отпускать руку.

Плохо контролируя, что делаю, я запретно приблизилась к парню и неожиданно для нас обоих укусила его за нижнюю губу – не больно, скорее унизительно. Вернее, я хотела, чтобы это было унизительно, и мне было непонятно, чем я руководствовалась, однако Яр воспринял это совсем иначе.

– Ты ненормальная? – спросил он, резко отстранившись. В его голосе легко улавливалось изумление.

– Более нормальная, чем ты, – сообщила ему я, небрежно провела ладонью по его шее, щеке и больно запустила пальцы в светлые волосы на затылке, притягивая к себе.

Ты – мой. И ты будешь делать то, что хочу я.

Это я могу сделать тебе больно, это я могу тебя унизить.

И я могу подарить тебе свою благосклонность.

И этот поцелуй – тоже.

Я, едва касаясь, провела носом по его подбородку и внезапно почти впилась в губы Яра, целуя жестко, властно, без грамма нежности, но с неожиданным упоением. И он отвечал мне ровно с такими же эмоциями, безуспешно пытаясь перехватить инициативу и крепко прижимая к себе свободной рукой.

Я не понимала, что делаю. Не понимала, что чувствую. Я просто хотела этого – здесь и сейчас. И я делала это.

Ярослав на мгновение отстранился.

«Это я буду говорить тебе, что делать. Это я могу тебя унизить. И это я целую тебя, а не ты меня», – с легкостью прочитала я в его глазах, прежде чем он вновь стал меня целовать.

Ни я, ни он не поняли, как его пальцы переместились с запястья к моим пальцам и переплелись с ними. Крепко-накрепко.

Я забыла о Карле, я забыла о друзьях, я забыла о звездах, которыми только что любовалась. Звезды были в моих глазах, они искрили и заслоняли все вокруг. Мне хотелось только одного – чтобы этот человек был сейчас моим.

Я никогда так не целовалась. С такой ненавистью, страстью и желанием завладеть всем – и душой, и разумом, и телом человека. Я хотела, чтобы сейчас Зарецкий был моим. И я чувствовала, что сейчас, под этим звездным небом, он мой.

Он прижал меня к дереву, одной рукой беспорядочно гладя по волосам, лицу, шее, плечам, а второй – сжимал мою ладонь. До легкой боли.

В какой-то момент он хотел отпустить мою руку, но я не дала ему этого сделать – стиснула сильнее и запрокинула голову назад для рванных дерзких поцелуев, на которые он был столь щедр.

Я не знаю, как вышло так, что мы оказались на траве, неистово целуясь и вцепившись друг в друга, будто боялись отпустить. Сначала мы сидели прямо на земле, он – вытянув полусогнутые ноги, я – между ними, с силой обнимая за плечи. Он пытался посадить меня на свои колени, лицом к себе, но я не разрешала. Это было больше похоже на борьбу, на противостояние, на настоящую войну, в которой я хотела только победы. И Яр первым оказался на лопатках, как я того и желала. Только это его уже не смущало. Я нависла над ним, целуя, как свою собственность.

В себя я пришла тогда, когда его прохладные руки уже оказались под моей кофтой на спине, настойчиво потянув ее вверх. Именно тогда я услышала чьи-то шаги и голоса. И резко оттолкнула Зарецкого от себя, чувствуя, как горят губы.

– Настя, – прошептал Ярослав, вновь пытаясь обнять меня, но я взлетела на ноги, пытаясь выровнять дыхание и оглядываясь по сторонам в поисках людей.

Ровно три секунды меня тянуло назад, на холодную землю. А после – как рукой сняло. На меня словно ведро холодной воды вылили, и я поняла, что и с кем делаю.

И сама испугалась своей мысли.

– Я тебя уложила, – сообщила я сидящему под деревом Зарецкому и, поправив кофту, быстрым шагом пошла к домику с гордо поднятой головой, стараясь и не показывать вида, что мне неловко и страшно.

Хотелось оглянуться, посмотреть на него, увидеть его глаза, но я сдержала себя. Так и шла до самого коттеджа, не поворачивая головы и чувствуя, как горит лицо, и казалось, что его губы все еще касаются моих.

Хорошо, что нас никто не видел и темнота все скрыла, но могла ли она скрыть от меня самой мои собственные чувства и желания?

Нет.

Где-то вдалеке кто-то играл на гитаре и пел, и до меня доносились обрывки знакомой, давно забытой песни. Кажется, когда-то ее исполнял Аларм, а сейчас пела незнакомая девушка с высоким красивым голосом:

Оказавшись в доме, я тотчас закрыла замок, словно боясь, что дверь распахнется и сюда ворвется Зарецкий, и залпом выпила кружку прохладной воды. Наверное, стоило бы вымыть рот и желательно с мылом, но делать этого не хотелось. Мне стоило признаться самой себе, что целовать Ярослава мне нравилось. И нравилось ощущать его руки, и слышать прерывистое дыхание, и просто знать, что он – рядом.

Это было похоже на преступление. Было ли у меня право на эти чувства? Могла ли я позволить себе подобное?

И снова – нет.

Но мне ведь понравилось это?

Да.

Я задумчиво коснулась губ кончиками пальцев, глядя в окно на далекий огонек, мерцающей в густой темноте.

– Настя? – раздался тихий голос Алсу. Подруга почти неслышно вошла на кухню и встала рядом.

– Ты куда-то ходила? – спросила она.

– Гуляла, – не стала рассказывать я ей пока что о Зарецком. Немного позже… Сейчас говорить об этом было тяжело.

– Тут очень красиво, – согласно сказала Алсу. – И воздух совершенно упоительный. А озеро – как волшебное.

– Ты слышала легенду о нем? – спросила я.

– Слышала… О том, что в нем заключена ведьма.

– Думаешь, она до сих пор жива?

Почему-то мне стало весело.

– Я думаю, что это легенда и ничего больше, – отозвалась Алсу. – Но говорить об этом, находясь так близко к озеру, страшно. Мне немного не по себе.