Она смотрела в одну точку. С виду задумчивая и уставшая. Заговорила она вяло:

— Если воспользоваться методом исключения, то загородный дом Ланкау — наиболее вероятная версия. Иногда они туда ездят, чтобы их никто не беспокоил.

— Почему туда?

— А ты как думаешь? Дом стоит в стороне. Людей поблизости нет.

— Позвони туда.

— Не могу, Лорин. Ланкау себя оберегает. У меня нет номера. Это тайна.

— Как туда добраться? Это далеко?

— Двадцать минут, если на велосипеде.

— Где я велосипед возьму?

— И десять минут, если возьмем вон то такси, — перебила Петра и замахала руками.

Несмотря на возраст и многочисленные физические недостатки, в целом Ланкау все же оставался опытным солдатом. Он оценил ситуацию. После того как Арно фон дер Лейен уехал, оставалось только ждать. Он освободился, предупредил Штиха, а теперь ждал. Величайшая добродетель солдата.

В темноте, возле окна, смотревшего на дорогу, он погрузился в собственные мысли. Горы Боливии изобиловали возможностями. Рабочая сила, изголодавшаяся по приказам, истерзанные, заброшенные равнины — их можно приобрести за бесценок. Река Маморе была ему спутником, когда он в прошлый раз охотился там в окружении креолов — темнолицых, почтительных. Тогда он и принял решение. Пышная растительность, огромные запасы полезных ископаемых, пивные в Сан-Борхе и Эксальтасьоне, где воздух плавится, а из музыкальных автоматов чудесным образом льются родные песни в виртуозном исполнении Элизабет Шварцкопф.

Все это у него в будущем.

Благодаря появлению Арно фон дер Лейена такая возможность стала еще более реальной, чем когда-либо. Как только все закончится, он сделает этот шаг.

Последний шаг в сторону безопасности он совершит с легким сердцем.

Ланкау улыбнулся. Ему нравилось непривычное ощущение — сидеть одному в доме в полной темноте. Оно лишь укрепило его решительность, ненависть и силу, возникшие, когда он сосредоточился.

Так сильно его тело не болело с тех пор, как много лет назад он упал на горнолыжном спуске в Сент-Ульрихе, в Доломитовых Альпах. Щипало глаз, ныло плечо, а там, где веревка врезалась в руки и ноги, она содрала кожу, оставив пульсирующие красные полосы. А кроме того, когда развалился стул, он заработал шишку на затылке.

В общем, он с нетерпением ждал того момента, когда отплатит Арно фон дер Лейену тем же.

Ланкау был уверен: он вернется.

Вот он и ждал, переключаясь между ненавистью настоящего и предвкушением будущего — юные метиски и тяжелый запах сахарного тростника, какао и кофе.

В доме все было точно так же, как после ухода Арно фон дер Лейена; полная темнота. Только во дворе тускло светил фонарь — он всегда горел. С другой стороны виноградника, возле шоссе, порой вдруг вспыхивали фары проезжавших машин. Время от времени секунду-две зловеще поблескивали и оживали охотничьи трофеи Ланкау.

В тот момент, как машина притормозила на шоссе, Ланкау уже знал, что у него гости. Низко загудел двигатель, и наконец машина остановилась возле знака на въезде — в дом бил свет фар. Через мгновение машина дала задний ход и скрылась в направлении города.

Откусив яблоко, Ланкау, задумчиво жуя, положил его на подоконник. Встав за штору, он смотрел на шоссе. Казалось, на подъездной дорожке никого нет. Может, кто-то просто разворачивался. Хоть такое вполне возможно, готовился он к худшему. Видимо, машина кого-то высадила. В лучшем случае это Крёнер со Штихом. Время тянулось бесконечно долго.

Кто-то робкими шагами пересек двор, и лишь тогда Ланкау увидел людей. Нерешительные, осторожные силуэты. Широколицый отошел подальше от окна. Он удивился. Петра Вагнер с какой-то незнакомой женщиной. Значит, Крёнер со своей задачей не справился.

Ланкау на ощупь ходил от одного окна к другому. Среди пляшущих теней кустарников в свете проезжающих машин казалось, что вокруг все спокойно, как обычно.

Женщины приехали одни.

В ту секунду, когда они подергали входную дверь и осторожно ее распахнули, он включил настенную лампу у дивана.

— Кто там? — крикнул он, пряча короткий, широкий нож с лезвиями с двух сторон под резинку своих гетр.

— Петра Вагнер! Это я, Петра! Со мной подруга!

Когда они зажгли яркий свет в прихожей, Ланкау зажмурился. Встав в дверях, Петра сделала своей спутнице знак, чтобы та молчала. От света Ланкау заморгал. Со времен той самой стычки с Арно фон дер Лейеном в болоте Таубергиссена, когда освещение вдруг менялось, здоровый глаз постоянно его подводил.

Поэтому он подвергал сомнениям то, что увидел.

— Петра! — Он протер глаза. — Какая приятная неожиданность!

Она вздрогнула. Поняв, откуда доносится голос, она виновато улыбнулась. Короткие пальцы Ланкау пригладили редкие, непослушные волосы.

— Чем обязан? — спросил он, протягивая Петре руку.

Хоть он и здоровался с незнакомой женщиной, заговорила Петра:

— Прости, что мы так ворвались. Это моя подруга Лора, я о ней рассказывала. Она глухонемая.

Незнакомая женщина улыбалась и не сводила глаз с его рта.

— Мы тебе помешали? — Петра прижала руку к груди. — Фух! Как же здесь темно! Я даже испугалась.

— Ну что ты, Петра. — Ланкау заправил рубашку в бриджи. — Я просто заснул. Не берите в голову.

Нетрудно заметить, что рядом Петра и эта женщина смотрелись странно. А еще нет никаких сомнений в том, что раньше Петра Вагнер никогда не упоминала о подруге по имени Лора — не говоря уже о том, что она глухонемая. Петра Вагнер вообще ничего не говорила о той части своей жизни, что не имеет отношения к Герхарту. Если она с Арно фон дер Лейеном заодно, он ее сюда и прислал. Ланкау понимал, что такое возможно. Может, он затаился в темноте и выжидает.

— Я не смогла тебе сюда позвонить. У меня номера нет, — сказала Петра.

Ланкау пожал плечами.

— И никого из вас нет дома. Я приехала наудачу.

— Ну, я здесь. Как тебе помочь?

— Крёнер и Штих здесь?

— Нет. Так ты это хотела узнать?

— Расскажи мне, что случилось на Шлоссберге.

— Зачем?

— Потому что мне надо убедиться в том, что Арно фон дер Лейен исчез. Иначе мне не будет покоя.

— Не будет? — Ланкау улыбнулся.

— Он умер?

— Умер? — Ланкау рассмеялся — чванливо, мерзко. Если Петра пытается заманить его в ловушку, ничего у нее не получится. — Определенно нет!

— И что? Где он сейчас?

— Понятия не имею. Надеюсь, в самолете — летит куда-нибудь подальше отсюда.