Здесь Маркетта (как звали принцессу) встретила старушку, которую орка оставила стеречь дом, и та сказала ей: «Ох, бедняжка, эвон куда тебя занесло! Горе тебе: коли придет орка, хозяйка этого дома, я и трех торнезе за твою шкуру не дам, ибо ей никакая еда так не мила, как человечье мясо; и моя-то жизнь в безопасности, лишь покуда ей нужна моя служба, да к тому же ее клыки гнушаются этой убогой плотью, измученной обмороками, приступами, поносом и диареей. Но знаешь, что сделаем? Вот тебе ключи от дома: зайди внутрь, прибери в комнатах, все вычисти, а когда придет орка, спрячься, чтобы она тебя не видела, а я буду носить тебе еду. А потом — кто знает? По милости Неба время делает великие дела. Словом, с разумом и терпением море переплывешь и в бурю не пропадешь».

Нужда ремеслу научит; Маркетта взяла ключи, вошла в жилище орки и, первым делом взявшись за веник, вычистила и вымыла пол так, что на нем можно было есть макароны. Потом, взяв кусочек сала, натерла все скамейки, столы, ореховые лари до такого блеска, что в них впору было смотреться вместо зеркала. И только она успела перестелить постель, как услыхала шаги вернувшейся орки и спряталась в бочке, где держали зерно.

Орка, найдя в доме непривычный порядок, обрадовалась и, кликнув старушку, спросила: «И кто ж это навел такую красоту?» А когда старушка сказала, что она и навела, орка ответила:

«Коль слуги больше делают, чем господа велят, — иль обманули, или обмануть хотят.

Вставим стручок в дырку[475]; отлично поработала — значит, положен тебе кусок пожирнее».

Сказав это, орка уселась за обед, а потом снова ушла и, вернувшись, обнаружила в доме очередные новости: вся паутина из-под потолка была собрана, все медные сковороды и чаны, начищенные до блеска, красиво развешены по стенам, все грязное белье, прокипяченное на огне, сияло ослепительной белизной. Придя в неописуемый восторг, орка осыпала старушку тысячью похвал, говоря ей: «Пусть Небо тебе воздаст великими дарами, госпожа моя Пентароза, чтобы ты век цвела и не увядала: так радуешь ты мне сердце своей доброй службой, что я теперь живу будто в домике у кукол, а в постели сплю как новобрачная».

Старушка, от похвал госпожи взлетев до седьмого неба, не переставала пичкать Маркетту вкусными кусочками, будто каплуна к празднику. Как только орка снова ушла, она сказала Маркетте: «Будь внимательна; пришло время попытать тебе счастья. Так что хорошенько поработай ручками, чтобы обрадовать орку; но помни, если она будет тебе клясться всеми созвездиями Зодиака, не верь ей; а когда поклянется своими тремя коронами, тогда верь, потому что дело твое пройдет как нитка в иголку, и сама увидишь, что я присоветовала тебе лучше матери родной».

Услыхав эти слова, Маркетта придушила жирную гусыню, ощипала, выпотрошила, начинила ветчиной с ориганом и чесноком, насадила на вертел, испекла аппетитные клецки[476] и, накрыв на стол, украсила его цветками розы и ветками кедра.

Орка вернулась и, глядя на все это убранство, чуть не выскочила вон из платья; позвав старушку, она сказала: «Признайся, кто все это сделал». «Ешь спокойно, — отвечала старушка, — и не спрашивай много; хорошо, что есть кому тебе служить и все делать для твоего удовольствия». Орка принялась за трапезу, и вкусные кусочки, приготовленные Маркеттой, доходили ей до самых пяток, так что она снова заговорила: «Клянусь тремя словами Неаполя[477], что, если узнаю, кто эта прекрасная повариха, утробу мою ей отдам». И еще: «Клянусь тремя луками и тремя стрелами, что если ее узнаю, буду ее в сердце вечно держать. Клянусь тремя свечами, которые зажигают, подписывая контракт ночью; клянусь тремя свидетелями, которых хватит, чтобы присудить к виселице; клянусь тремя пядями веревки, которых хватит сделать петлю; клянусь тремя вещами, от которых человек убежит из дому: вонью, копотью и злой женой; клянусь тремя вещами, на которых стоит дом: на сахарном печенье, горячем хлебе и макаронах[478]; клянусь тремя женщинами и одной гусыней, из которых получается базар; клянусь тремя лучшими певцами Неаполя: Джованни-с-тележкой[479], Компар Юнно[480] и Королем музыки; клянусь тремя F хорошей рыбы: жареная [fritto], остуженная [frisco] и недавно выловленная [futo]; клянусь тремя S, по которым узнаешь настоящего влюбленного: одинокий [sulo], бодрствующий [solliceto] и хранящий чувства втайне [secreto]; клянусь тремя вещами, нужными доброму купцу: кредитом, смелостью и удачей; клянусь тремя типами, кого обхаживает проститутка: хвастунами, красивыми юношами и дураками; клянусь тремя вещами, нужными для вора: глазами, чтобы следить, руками, чтобы хватать, и ногами, чтоб убегать; клянусь тремя вещами, что губят молодость: игрой, женщинами и кабаками; клянусь тремя главными делами сыщика: обнаружить, выследить и сцапать; клянусь тремя вещами, нужными придворному: искусством лгать, невозмутимостью и везением; клянусь тремя вещами, нужными сутенеру: щедрым сердцем, болтливым языком и бесстыдством; клянусь тремя вещами, которые исследует врач: пульсом, лицом и ночной вазой…». Так заклинала орка, но могла продолжать хоть до самого утра, ибо Маркетта, предупрежденная старушкой, сидела тихо, не издавая ни звука.

Наконец орка сказала: «Клянусь моими тремя коронами, что если узнаю, кто эта милая хозяюшка, что мне так послужила, такими ласками одарю, такими капустниками лакомыми[481] накормлю, что представить нельзя!» Тогда Маркетта вышла из укрытия, сказав: «Вот я!» И орка, увидев ее, отвечала: «Доброго ты мне пинка дала: ты понимаешь в жизни больше, чем я! И услужила мастерски, и убереглась от того, чтобы перемололо тебя мое брюхо. Видя твою сноровку и любезность, хочу, чтобы ты у меня вместо дочери была. Вот тебе все ключи от комнат, будь в доме хозяйкой и над всеми хозяйками хозяйкой. Только об одном прошу: не открывай ни под каким предлогом последнюю комнату, к которой подходит вот этот ключик, чтобы не поднести мне горчицу к носу. И продолжай служить, как служишь, ради твоего же счастья, потому что я, клянусь моими тремя коронами, найду тебе богатого мужа». Маркетта, поцеловав руку орке за такую милость, обещала служить ей как раба.