Без двадцати одиннадцать помощник сенатора Хэйуорда подошелк первому ряду и вежливо вручил двум сенаторам и пяти членам свиты Кушмановконверты. В каждом из них содержалась повестка, требующая присутствиявышеназванных лиц на сегодняшнем заседании.

— Что, черт побери, все это значит? — обратился сенаторЛонгтри к Прентису Кушману.

Прентис не ответил — он во все глаза смотрел на старика сознакомым лицом и сутулыми плечами, усевшегося за стол Гаррисона.

Диана следила за разворачивающимися событиями из глубинызала, где стояла рядом с сенатором Байерсом: он убедил охранников КЦБ, чтоДиана — одна из его помощниц и должна присутствовать на заседании. ПериодическиБайере брал Диану за руку и ободряюще пожимал ее.

На первый взгляд казалось, что действие разворачивается смучительной медлительностью. Адвокат Коула объявил, что судья согласился нанекоторые незначительные уступки в ведении данного заседания. Судья огляделдвести присутствующих в зале с таким видом, словно хотел оправдать своепреждевременное решение. Диана знала, что судья уже убежден в виновности Коула.

После этого слово было передано Коулу. Он заявил, что нераспускал никаких слухов о надежности микрочипа Кушманов — ни лично, ни счьей-либо помощью. Он предложил девятнадцать долларов за акцию, и члены советадиректоров «Кушман электроникс» со всей ответственностью заверили его:результаты первых испытаний подтвердили, что чип обладает большим количествомпреимуществ, чем все уже существующие.

Судья дважды перебивал Коула, и это раздражало Диану.Сенатор вновь сжал ее руку.

В заключение своей речи Коул упомянул, что Кушманыфальсифицировали записи испытаний чипа. Судья счел это заявление таким нелепым,что Диана показалось, будто он вот-вот разразится хохотом.

— Давайте выясним, правильно ли я вас понял, мистерГаррисон, — произнес он, постукивая карандашом по блокноту. — Вы хотитесказать, что Кушманам было известно о недостатках чипа?

Коул подтвердил его предположение. Судья ухватился завысказывание, которое счел явным промахом:

— Тогда не могли бы вы объяснить, почему бывшие владельцы иакционеры «Кушман электроникс» возбудили официальный иск, стремясь вернуть себеправа на этот чип? И почему вы не хотите отдать его?

Коул ответил, что чип не представляет интереса ни для него,ни для Кушманов, — при этих словах гул в зале усилился.

Судья нетерпеливо насупился:

— Тогда на что же вы рассчитывали, приобретая «Кушманэлектроникс»?

— На два патента, — сообщил Коул.

После этого адвокаты Коула привели к присяге УиллардаБретлинга. Ученый подтвердил все сказанное Коулом. Он обвинил Кушманов вфальсификации результатов проведенных им испытаний и, не сдерживая гнева,подчеркнул связь между неудачными испытаниями и собственным незаконнымувольнением. Бретлинг объяснил, как представил мистеру Гаррисону своипревосходные рекомендации и предупредил, что чип Кушманов никуда не годится,прежде чем мистер Гаррисон купил его. Диана сжалась, услышав, какую реакциювызвала его тирада у слушателей. Бедняга Уиллард казался присутствующиммстительным бывшим служащим, который теперь готов на все, лишь бы поддержатьнового хозяина.

Юристы Коула прервали заседание, напомнив судье, чтосодержание патентов открыто для широкой публики и, следовательно, непредставляет секретной информации.

Судья отмахнулся от этого замечания и спросил Уилларда,почему мистер Гаррисон использовал эти патенты, которые «недальновидно»проглядели Кушманы.

Диане захотелось зааплодировать, когда раздраженный генийпринялся ему втолковывать терпеливо, словно ребенку:

— Создавать нечто новое — то же, что собирать мозаику. У мистераГаррисона оказался полный набор деталей. Недоставало только двух кусочков —моих патентов.

— Позвольте спросить, для чего?

— Сейчас покажу.

С бесконечной осторожностью и гордостью Уиллард подошел кдемонстрационному столу и, точно фокусник, который сейчас выудит кролика изшляпы, снял чехол с плоского квадратного предмета. Зрители подались вперед, носудья разглядел коробку первым.

— Вы хотите убедить суд, что сделали пиццу из патентовстоимостью сто пятьдесят миллионов долларов?

Взрыв хохота сотряс стены, и потому никто не услышал звуки,доносившиеся из коробки, которую медленно открыл Уиллард. Вынув из нее еще одинплоский предмет, он поставил его на ребро и повернул к публике — и тотчас смехоборвался как по команде.

Изображение на экране восьмифунтового телевизора поражалояркостью и безупречной четкостью. Размер экрана по диагонали достигал двадцатишести дюймов, высота — двадцати одного.

И при этом его толщина не превышала пяти дюймов.

Двадцать рядов мужчин и женщин одновременно привстали смест, затаив дыхание.

Судья с трудом сдерживался:

— Сверхтонкий телевизор! Чудо техники!

— Телевизор «Мицубиси» не сравнить с нашим, — согласилсяУиллард. — К тому же японским аппаратам необходимо питание.

— Значит, это автономный телевизор на батареях? — догадалсясудья. — И на какое время работы они рассчитаны?

— На пять дней.

Мужчина в ряду перед Дианой медленно встал, потом поднялсяего сосед. Следующий ряд тоже быстро вскочил с мест. Почему-то это зрелищенапомнило Диане спешку прихожан, стремящихся покинуть церковные скамьи вопределенном порядке. Не прошло и нескольких минут, как три четверти залаобратились в бегство. Оставшаяся четверть придвинулась поближе, не сводя глаз сшоу Опры на экране.

Сенатор Байере прислонился к стене, скрестил руки на груди инегромко рассмеялся, не спуская восхищенного взгляда с Коула, который негромкобеседовал с юристами.

— Диана, — заявил Сэм Байере, — ваш муж — умнейший человек.И беспощадный.

Диану гораздо больше интересовала темная стороначеловеческой натуры, которая заставила людей собраться на процесс, обещавшийстать скандальным, и покинуть зал, как только они почувствовали, чтокровопролитие не состоится. Об этом она и сказала Сэму Байерсу:

— Как только они поняли, что крови им не дождаться, топоспешили вернуться к работе.

Хихиканье Сэма Байерса быстро перешло в рокочущий смех.

— Они бросились вовсе не на работу, Диана! Они спешат найтителефоны и позвонить своим брокерам — чтобы приказать им скупать акции«Объединенных предприятий»!