– С этим не будет проблем. Поверьте, это куда лучше, чем корсеты, – она издала печальный смешок, чем вызвала строгий взгляд Степана Аркадьевича.

– А коль узнают? Что тогда?

– Я сделаю всё, чтобы не узнали, но понадобится ваша помощь.

– Хорошо, – сказал он так, словно у него не было другого выбора, – но знай, что Бог меня точно за это покарает, помяни моё слово! Пойду, упрошу, чтобы нашли добротного портного. Мундир шить – задача не из лёгких, но, полагаю, если прибавим пару рублей сверху, то поторопятся и сошьют за пару деньков. – Он направился к двери и уже у самого выхода сказал: – Я тебе там всё для умывания принёс. Зеркала не нашлось, зато для расчёсывания всё на месте.

– Спасибо, – ласково ответила она, тронутая заботой Степана Аркадьевича.

Дождавшись, когда он наглухо закроет за собой дверь, Клэр тихо встала с кровати, словно боясь кого-то потревожить. Её болезненное тело за пару шагов преодолело расстояние от кровати до небольшого столика, на котором стоял маленький поржавевший таз, кувшин с водой, серая хлопковая салфетка и льняной свёрток. Вода щипала её сонные глаза и постоянно текла мимо прямиком на пол. В конце умывания под ней оказалась небольшая лужа, которую она небрежно растёрла ногой.

Без зеркала Клэр не видела, что происходит с её волосами, но по спутанным и немного грязным прядям можно было сделать соответствующий вывод. Она развернула льняной мешочек и обнаружила деревянный гребень и маленькие ножницы.

– Мужчина не может ходить с такими волосами, верно? – спросила она себя, уверенно схватившись за ножницы.

Она попрощалась с собой прежней. Со своей красотой. Рыжие пряди стали безжалостно падать на влажный пол. Клэр состригала их, не задумываясь, пытаясь самой для себя казаться храброй и жёсткой, способной на всё, даже расстаться с женской красотой. С каждым состриженным локоном она чувствовала внутри прилив сил. Казалось, что под маской мужчины она теперь неуязвима.

Степан Аркадьевич, внезапно зашедший в комнату, увидел перед собой худую и бледную девушку; рыжего воробушка с криво остриженными короткими волосами. Лишь немного наивный блеск в глазах мог выдать в ней женские черты. Он грустно поджал губу, но всё же одобрил этот поступок.

– Давай-ка лучше я, – сказал он и протянул жилистую руку, требуя ножницы.

Запрокинув голову, Клэр стала его разглядывать. У Степана Аркадьевича было вытянутое смуглое лицо с высокими скулами и немного кривым носом. Каштановые волосы с редкой сединой небрежными прядями переходили в мягкие и короткие бакенбарды, напоминающие перистые облака. Бархатные карие глаза всё время щурились, прячась за густыми ресницами. Под нижними веками были мешки, добавлявшие ему лишние пару лет, а на левой щеке можно было рассмотреть маленький белый шрам.

– Ещё раз спасибо вам. Не знаю, что бы со мной сталось, если бы не вы. Ваш риск делает меня вечной должницей.

– Ничего ты мне, голуба, не должна, – сказал он так, словно огорчился от её слов. – Возможно, если бы не женская, сердечная доброта, проявленная там, у Петропавловской крепости, я примирился бы со своей совестью и смог со спокойной душой ответить отказом.

– У вас есть кто-то, семья?

– Моя семья – это мой штаб. Когда-то, очень давно, у меня была жена и небольшой дом в придачу, однако она умерла в родах, и ребёнок вместе с ней. Брат у меня младший остался. Сейчас, кажись, в уланах служит. Так же, как и я, таскается из полка в полк, из штаба в штаб. После смерти супруги моей он влез в долги. Я продал родовой дом, оплатил всё и с тех пор веду жизнь кочевую, военную. И ничего за душой моей нету, кроме сабли, коня да верных друзей.

Клэр заметила, как от разговора о жене у него задрожали губы. Его усталый взгляд сделался печальным и глубоким, тянущим за собой во что-то мрачное. Он всеми силами старался отвлечься за стрижкой её волос, задорно приговаривая вслух. Тяжесть на его лице не исчезала ещё долгое время, и Клэр ощущала мерзкий привкус вины, будто бы не заточенное лезвие наживую соскребало слой юной беспечности с сердца. Нарочно выдавленная улыбка не могла скрыть холодности глаз, сверкающих от накативших слёз.

* * *

Спустя три дня завершилась последняя примерка, а на четвёртый мундир полностью был готов. Во всём этом военном великолепии Клэр видела романтику. Она воодушевлённо принялась надевать его на себя, любуясь изящным рисунком позолоченных металлических шнуров. Он выглядел легче, чем был на самом деле, но возбуждённый девичий разум был не в силах это понять. Ярко-красный доломан и ментик, синие завышенные чакчиры с золотой вышивкой на бёдрах, новые чёрные сапоги, красная фуражка, чёрный кивер, ташка… Мужской костюм с этого момента полностью заменил ей корсеты, платья и неудобные туфли.

Клэр резво перемещалась по комнате, пытаясь демонстрировать мужественность, коей едва ли обладала. Она хмурилась и кряхтела, как мужчина, неровно подстригла ногти, чтобы придать небрежности рукам. Степан Аркадьевич, наблюдая за ней, лишь крутил головой.

– Последний раз прошу тебя остаться и выбросить из головы эту дурацкую затею. Полно, голубушка! Вертишься ты прелесть как, но что до гусара…

– Признайтесь, что я действительно похожа на молодого гусара? – уверенно сказала она, выпрямив спину.

– Отрицать не буду, внешне очень похожа, гусар налицо. Но уж больно ты нежна и легка в своих повадках. Грубости да жёсткости в тебе недостаёт.

– Назад дороги мне нет.

– Мои условия: глупостей не делаешь, женскую натуру свою никому не показываешь! Грубят, в ответ отмалчиваешься, и только реши мне дело до дуэли довести, мигом выставлю из полка. Учишься и во всём меня слушаешь, а услышу хоть раз, что ты вздумала жаловаться на тяжесть армейского быта, представлю в тот час тебя командиру как самозванку. Всё поняла? – Невооружённым глазом было видно, сколько сил потребовалось Степану Аркадьевичу для того, чтобы казаться строже, чем есть. В правой части его лба набухла вена, которая то и дело пульсировала во время разговора.

– Яснее ясного, – ответила она твёрдым голосом, пытаясь говорить как юноша и подражать его армейской суровости.

– Помоги ей, господи. – Степан Аркадьевич перекрестился три раза и поднял взгляд к иконе, стоящей на невысокой полочке в углу. – Нам надобно выдвигаться. Я купил с твоих денег нам двух коней и припасов в дорогу. Остаток я приберегу для твоих нужд, если тебе так будет угодно.

Клэр одобрительно кивнула, привязав к поясу ташку и взяв лежащий на кровати кивер с золотым двуглавым орлом в центре.

«Как Степан Аркадьевич ориентируется в нашей дороге? Темно, заснеженно, благо, что нет метели. Мы едем мимо каких-то полей