и станций без карт и навигатора. Что за люди», – эта мысль волновала Клэр в течение всего пути. Она оглядывалась по сторонам в надежде разглядеть хоть какой-нибудь признак цивилизации, но тщетно. Ей оставалось лишь довериться и следовать за Степаном Аркадьевичем. За плечами Клэр оставались известный ей Петербург и жизнь, к которой она уже успела привыкнуть. Всё реже она вспоминала о попытках вернуться в своё время, потому как это уже безвозвратно затянуло её.

Дорога была долгой, а признаки усталости стали появляться уже спустя час медленной езды. Появились первые болевые ощущения в пояснице и суставах. В зимней одежде держаться на коне было ещё сложнее, чем когда-либо. Конечно же, она не сказала об этом Степану Аркадьевичу, потому как иначе он бы в тот же миг вернул её назад. Она понимала, что теперь конь и седло должны стать её лучшими друзьями, ведь она гусар, а для гусара не может быть ничего важнее коня да сабли.

На середине пути Клэр стала сомневаться в правильности и безопасности своих последних действий. Чувство слепой эйфории постепенно угасло, и на смену ему пришёл страх. Гусарский мундир был её черепашьим панцирем, в который она забралась в надежде укрыться ото всех.

– Как долго нам предстоит ещё ехать?

– Достаточно долго, чтобы по приезде свалиться без сил и тут же уснуть.

– Боюсь, что сразу уснуть у меня не получится. К армейской жизни ещё стоит привыкнуть.

– Отряд, да и полк в целом, у нас чудесные, спору нет. Молодёжь частенько выезжает в город, играет в клубах, собирается друг у друга на квартирах и волочится за дамами. Не знаю таких, кто бы понапрасну подстрекал к чему-то скверному или вызывал ярую вражду. Ты запросто подружишься с ними, только умоляю, не забывай свой секрет и не ходи вместе с ними в баню или иные места, где тебя могут разоблачить.

– Буду вести себя как сдержанный юноша. Это же неплохо, верно?

– Что именно?

– Быть сдержанным?

– По мне, так это лучший вариант. Если компания молодёжи сочтёт тебя скучной, то как можно меньше ты будешь находиться с ними и тем больше будешь у меня под присмотром.

Клэр с облегчением выдохнула и не заметила, что сделала это вслух.

– Кто я теперь?

– Я долго думал над этим и пришёл к выводу, что лучше пусть имя у тебя будет взаправдашнее, а не то ненароком представишься ещё каким князем. Далеко отсюда, в Волынской губернии, живут мои дальние родственники, двоюродная сестра по линии отца моего. У неё есть сын примерно твоих лет. Прежде он, насколько мне известно, поступал на службу уланом, но… полагаю, что никто, кроме нас двоих да его родни, об том не знает. Назовёшься его именем, Константином Фёдоровичем Ефременко. Из улан ты решил перевестись в лейб-гвардии гусарский полк и отныне нести службу в Петербурге. По дороге у тебя украли документы, поэтому потребуется помощь штаба и время, чтобы их восстановить.

– Я запомнила.

– Уповаю на это.

От холода не спасали перчатки и сапоги на меху. Шинель продувалась ветром до самых костей. Клэр старалась любым способом спрятать лицо под слоем колючих шерстяных шарфов, чтобы хоть немного согреться. Она ехала почти не глядя, пустив свою лошадь следовать за Степаном Аркадьевичем.

Наконец он ободряюще сказал:

– Ну вот, голуба! Добрались! Вон там мой отряд сейчас квартирует, видишь огонёк да дым из трубы?

Она подняла измождённые веки и увидела впереди несколько деревянных домов. Из окон лился жёлтый свет, который озарял сугробы вокруг, в то время как над крышей дома парило белое облако дыма. Клэр вмиг обрадовалась и уже предвкушала тепло от печи, ощущая на коже лёгкое жжение огня.

– Вот же обрадуются, – сказал он, привязывая лошадь к столбу около дома. – Слышишь, как галдят?

Действительно, из дома, у которого они остановились, доносились громкие мужские голоса. Из разнообразия звуков Клэр чётко расслышала мат и хохот над какой-то шуткой.

Она неуверенно плелась за Степаном Аркадьевичем, продумывая слова для знакомства. Несколько раз она тряхнула головой, глядя на деревянную дверь, словно этот жест обладал каким-то магическим свойством и непременно должен был избавить её от волнения.

– Готова? – тихо спросил он, схватившись за дверную ручку.

– Да.

– Ни пуха ни пера!

– К чёрту.

Именно с этой фразы и этого выдоха для Клэр наступила новая глава. Она устала сопротивляться и пытаться найти ответы на многочисленные вопросы: почему это произошло с ней? Почему кольцо у неё? Как оно попало к бабушке Элжире? Как до сих пор ей удавалось выжить?

Она смирилась и стала принимать всё происходящее с ней, плыть по течению.

Из-за открытой двери в сторону Клэр устремился тёплый поток воздуха и запах тлеющих дров. Ещё некоторое время она пряталась за спиной своего спасителя, пока он бурно приветствовал всех присутствующих. Гул на миг затих, но затем тут же возобновился, когда все поняли, кто именно вошёл в эту дверь.

– Здорово житьё, братцы!

– Степан! – Имя Степана Аркадьевича эхом разнеслось по всему дому.

– Признавайтесь, заждались, поди?

– Степан Аркадьевич возвратились! – выкрикнул молодой мужчина, сидящий на маленькой пузатой бочке.

– Дружище, где тебя черти носили?! Мы уж было решили, что ты не туда заплутал. Или и того хуже, что тебя баба какая прикончила в своей постели, – тут же поддержал другой гусар.

– Нет, сударики мои, дела у меня были. Так, собственно, вот какие! Сын моей сестры, а, значится, племянник мой. Хлопотал об его назначении в наш полк юнкером. Прошу жаловать.

Клэр ощутила на себе пристальное внимание диких и воодушевлённых на разговор мужчин. Пересилив свою женскую натуру, она подняла глаза и нарочно сморщила лоб. Напряжение возрастало по мере того, как возрастал её испуг. Она сразу почувствовала, что ей тут не место, и боялась своим поведением показать это остальным. Руки закрылись в замок на груди, ноги слегка тряслись, а во рту окончательно пересохло.

– Доброго вечера, господа! Позвольте представиться – Константин Ефременко, – выдавила она наконец искажённым голосом, – буду рад поближе со всеми вами познакомиться.

– Поближе?! Ах, Степан, парнишка твой уже готов запрыгнуть на наши задницы. К столь близкому знакомству я пока не готов, – со всех уголков последовал оглушительный смех.

– Что вы, сударь, имеете в виду? – сурово уточнила Клэр, поджав губы.

– Ты, малец, на него не серчай, – вступился светловолосый мужчина лет тридцати. – Григорию нашему только повод дай, во всём смех находит. А подшучивать над вновь прибывшими – дело его завсегдатое. Меня Александром Терешкиным звать, но для своих можно и по-простому, Сашка. Приветствую тебя, Степан, и родственника твоего.