Клэр вмиг окрепла и взбодрилась, как только услышала его имя.

– Простите, что вы сказали? – спросила она, не сдержавшись, и только после поняла, что это было лишнее.

– Ты вряд ли знаком с ним. В полку нашем он давненько не служит. Но до прошлой осени все мы частенько видали его то на балах, то в штабе.

– Да и в полк наш он изредка заглядывал, – подтвердил Константин Соболев.

– Так что же? Ту самую барышню в крепость поместили, за которой он волочился? – уточнил Степан Аркадьевич, однозначно догадавшийся, что это и есть Клэр.

– Поговаривают, что так.

– А что от него весточки никакой, то жалко. Остаётся Богу молиться, чтобы не прибрал к себе, – с искренним отцовским переживанием сказал Степан Аркадьевич и перекрестился.

– Точно так-с, полку до сих пор его недостаёт, а вояка какой бесшабашный.

– Словно у нас в эскадроне таких мало. – Все вдруг обернулись, и взгляды пали на Глеба Котова.

– Глеб, опять ты запел свои песни?

– Он вас так обидел? – чуть грозным тоном спросила Клэр.

– А тебе какое дело? Такой зелёный, что ещё и намёка на усы нет, а всё туда же, в герои рвётся. Ну, ничего, ты осваивайся пока, а мы свою работку сделаем.

В этот момент Клэр немного занервничала, но одновременно с этим испытывала такую ярую неприязнь к этому человеку, что еле сдерживалась, чтобы не сказать какую-нибудь мерзость ему в лицо.

– Таков Глеб Котов, просто прими это. Его сложно переспорить, поэтому уже давным-давно никто этим не занимается. Как Мишель перевёлся в гродненский полк, с тех пор Глеб считает себя главным, пускай… понять его можно, но дано не каждому.

Как только они окончательно разместились, Фёдор Фелицин принёс им две деревянные тарелки с ароматной кашей и говядиной.

– Вот! Прошу, отведайте, проголодались ведь с дороги.

– Благодарю. – Клэр была растрогана его заботой.

– О-о! Дорогой Федя, как я соскучился за эти дни по твоей стряпне. Лучше этих армейских каш, которые варят повара. Где ж ты говядинку здесь раздобыл?

– Так я опосля парада заслал своего ординарца в мясную лавку к мадам Мари. У неё всегда самое свежее мясо.

– Не только мясо, – при упоминании этой женщины среди гусар пробежало нездоровое волнение и смех.

– Это точно, про её свежие продукты всем хорошо известно. Хотя конкретно за продуктами из нас всех к ней ходит только Филин, – все хором засмеялись, а бедный Фёдор залился краской.

– На лицо старовата, а что до груди и зада, самый сок! – сказал Корницкий, руками по воздуху рисуя фигуру обсуждаемой женщины. – Соболевы вон вдвоём с ней разом мясо выбирали. – Гриша заливался смехом и заражал им всех вокруг себя.

– Лесов на прошлой неделе к ней хаживал, – сказал Исай, пытаясь отвести разговор от себя и брата.

– Никит, поведай, как она там поживает? – ехидно спросил Корницкий, повернувшись в его сторону.

– Не жалуется.

– По вкусу пришлась?

– А кому эта круглая смуглянка может не прийтись? – отрешённым тоном ответил голос из угла.

– Я вам, судари, не судья! Грудь её, как спелые дыни, но мне по душе больше актёрки. Есть в их поэтической натуре что-то, заставляющее трепетать, – он на минуту замолк и затем воодушевлённо продолжил: – Господа! Блистательная идея! Чем чахнуть здесь, я предлагаю вам на мою квартиру заехать и как раз наведаться в театр.

– Поддерживаю! Господа, ну, в самом деле засиделись мы. Лошадей чистить и на вахте дежурить – это, конечно, дело нужное, но извольте! Так в скором времени сам на коня заглядываться начнёшь, – сказал Константин Соболев.

– Значит, решено, – поддержал Сергей Габаев, – едем к актёркам!

Клэр то и дело успевала пережёвывать мягкие кусочки мяса, увлечённо рассматривая каждого из них. Это были совершенно не те галантные кавалеры, с которыми она была прежде знакома и которых встречала при дворе Александра и Наполеона. Её опасения подтвердились, хоть и не совсем в той ужасающей мере, в которой она рассчитывала.

Пропуская мимо ушей громкие ругательства и обсуждения интимной близости с представительницами самых разных сословий, Клэр с неподдельным интересом наблюдала за поведением гусар, их движениями, мимикой. Все они казались счастливыми, свободными и, несмотря на серьёзные разговоры, представляли собой больших детей с усами.

– Степан Аркадьевич, это все ваши вещи? – поинтересовался Константин Соболев, глядя на небольшой мешок, стоявший между Степаном Аркадьевичем и Клэр.

– Верно подметил, дружочек. Что-то запамятовал, – он начал вставать, но Клэр остановила его рукой.

– Я принесу.

– Костя, не поможешь ли ему?

– Разумеется, Степан Аркадьевич.

Как только они трое вышли к лошадям, Клэр немного смутилась и никак не могла первой начать разговор.

– Ты, наверно, только из училища вышел, малец? – задорно спросил Константин. Его лицо было некрасивым, не было того шарма, какой имелся у младшего брата. Кожа была испещрена глубокими ямками и шрамами.

– Успел некоторое время послужить юнкером в уланском полку.

Младший брат Кости Исай демонстративно фыркнул.

– И правильно сделал, что перевёлся в гусары. Уланское дело за малым, в то время как в гусарской службе куда больше радостей и почёта, – сказал Исай, обходя Клэр стороной.

– Сколько тебе? – спросил Костя, жмурясь от мороза.

– Девятнадцать.

– Хм, а кажешься ещё моложе, ну ничего! Теперь ты брат нам, – произнёс Константин, взглянув Клэр прямо в глаза, отчего она снова смутилась и напряглась.

– У тебя такой необычный цвет волос. Рыжих мужчин я прежде не встречал, хотя вот так в темноте они кажутся каштановыми, – продолжил знакомство Исай, снимая с лошади Степана Аркадьевича вещи. – Как думаешь, усы у тебя тоже рыжие будут?

– Эмм… я вообще не уверен, вырастут ли они.

– Да, у тебя голос ещё не окреп, – подметил Константин, и Клэр мгновенно занервничала, – так юн. А за усы не беспокойся. Уж в крайнем случае мы их тебе нарисуем.

– Да не волнуйся ты так, это мы шутим! Никто не станет рисовать тебе усы. У меня, если ты заметил, их тоже нет. – Исай вытянул нижнюю часть лица вперёд, демонстрируя практически гладкую кожу над губой.

– Если тебе что-либо понадобится, только дай знать. Мы поможем освоиться. – Костя протянул Клэр руку и с искренним чувством пожал её.

– Благодарю вас, господа! Я не забуду вашего внимания ко мне.

Когда все легли спать, Клэр как можно ближе подвинулась к Степану Аркадьевичу спиной, скрестив руки на груди и поглубже завернувшись в солдатскую шинель. В доме стоял терпкий запах табака, навоза и выпивки, но он не помешал ей заснуть. От усталости её не смутил даже громкий прерывистый храп и мужское кряхтение. Она уснула, преодолевая страх, с надеждой и