в боковой колонне, считаясь воинами. Замыкал шествие и следил в оба за каждым членом стаи – вожак – Кетал.

Ещё двое оборотней, днём всегда пребывающие в человеческой ипостаси, держались рядом с вожаком, они в большей мере, чем другие, были дикими и слегка сумасшедшими. Пустынник сказал, что они обращённые и не могли контролировать трансформацию, поэтому Кетал приглядывал за ними, чтобы не навредили сами себе. Рядом с Релиной шёл Гастел, человек, бывший наёмник, взятый в стаю, как друг Кетала и получивший ранг дяди и воина. На охоту его не брали, но знали, что в бою он поможет.

Шли не торопливо, пробираясь звериными тропами и небольшими утоптанными дорожками. В чащобе оборотни могли не скрывать уши, хвосты и другие признаки своей не звериной сути. Продвигалась стая довольно тихо, никто не орал, не ржал, переговаривались, шутили, посмеивались между собой – распространяя вокруг гомон, похожий на гул роя.

Реми, услышав невзначай чьи-то шутки и перебранки, давился смешками, от сдерживаемого смеха то и дело трансформировались уши, вылезал из штанов хвост, а иной раз чернел нос. Странности эти донимали мальчика, он всегда считал, что контролирует волчью ипостась превосходно, но в последнее время, способности всё больше его подводили.

Через пару часов после полудня от стаи отделялись воины и вожак и уходили на охоту. С их ухода Релина ещё некоторое время вела остальные вперёд, но когда солнце опускалось ниже пика самой высокой скалы, женщина находила ровное место для стоянки и обустраивалась. Она ловко руководила оборотнями: одни разводили костёр, другие заготавливали дрова, третьи шли на поиск воды, щенки носили охапки листьев для подстилки. К тому моменту, когда возвращались с охоты Кетал и воины, лагерь встречал их теплом и уютом.

Чтобы прокормить ораву людей со звериной кровью требовалось много мяса. С охоты чаще всего приносили двух оленей, или трёх горных коз, а также мелочь вроде нескольких птиц, за редким исключением охапки рыбы, которую любили медведи. Вся добыча отправлялась в руки Релины и её помощниц, та бодро разделывали туши: снимали шкуру, доставали ливер, отрезали копыта, обмазывали специями и травами – что собрали по дороге – и запекали, варили похлёбки, жарили на вертеле. Запах стоял опьяняющий. Воины в это время отдыхали, чинили одежду и обрабатывали раны при необходимости, помогали строить шалаши и навесы, если ожидался дождь. Каждый знал своё место в стае, и работал на благо всех. Реми наблюдал, помогал, иногда вспоминая цирковую труппу, где все тоже старались помочь друг другу, но у волков всё было организованно лучше: все делали то, что у них получалось лучше всего.

За едой воины рассказывали, как прошла охота, что нового видели в лесу, на опушке, в предгорьях; обсуждали прошедший день, делились впечатлениями. Вскоре образовывались группы по интересам, где каждый болтал со своими ближайшими друзьями. В эти минуты Кетал делился с Реми опытом, рассказывал о жизни оборотней. Эмоциональные вспышки мальчика он объяснял взрослением. Контроль волчьей ипостаси у взрослых отличался от сдерживания детей, чем старше становится щенок, тем сильнее превращения зависели от внутренних скрытых эмоций.

– В детстве все эмоции на поверхности, их легче сдерживать, когда осознаёшь, достаточно подавить их, придав лицу спокойное выражение. У взрослых эмоциональный фон становится сложнее, есть поверхностные чувства, а есть глубокие, иногда настолько глубокие, что мы сами не понимаем их.

Релина подсела рядом, внимательно слушая вожака, готовая поправить, если он где-то ошибётся.

– Ты можешь радоваться, не знаю, сытному ужину, – Кетал махнул рукой на обглоданные кости, – и в тоже время внутри, тебя раздирает тоска по ушедшему другу. Скрытые чувства итак находятся под маской внешних, их нельзя подавить ещё сильнее, но они воздействуют на звериную сущность. Пытаясь совладать со всем этим, психическая энергия растрачивается, в итоге внешний порыв оказывается сильнее и происходит частичная трансформация: от гнева меняются когти, глаза; от голода – клыки; от смущения – уши, хвост и так далее. Подавлять это всё – плохая идея, нужно договариваться.

Реми не понимал, как это, не понимал, что действительно необходимо сделать, и взглянул на вожака с немым вопросом.

– Да-да, нужно постоянно вести внутренний диалог со своим зверем. Уступать ему в определённых смыслах, давать себе волю, волю инстинктам, но показать, кто хозяин. Дрессировать самого себя.

Вот оно! Я должен командовать над волком внутри меня. Нужно показать, кто хозяин!

– Только не переусердствовать, иначе зверь вырвется, а почуяв свободу, не захочет уходить в тень.

Почуяв свободу, не захочет уходить в тень. Вот оно что!

– Чем неожиданнее вспыхнувшая эмоция, тем она сильнее влияет на трансформацию, – добавила Релина, улыбнувшись мальчику, чем вызвала неконтролируемую вспышку чувств, появление ушей и хвоста у Реми. Он потупился, и снова пытался подавить это всё старым способом.

Релина засмеялась и потрепала мальчика по волосам, она добавила, что это такой период, называемый пубертатным; все через него проходили – организм перестраивался, внутренне и внешне претерпевая изменения: всё детское и подростковое росло и взрослело.

Покинув пределы буферной зоны кошек, стая расслабилась, оборотни чаще меняли позиции, не поддерживали такой чёткий строй, а Кетал подзывал к себе Реми, за разговорами в дороге обучая его. Днем, направляясь на юг и юго-запад, иногда Релина, но в основном Кетал рассказывали мальчику об изменениях, которые происходили и ещё произойдут с ним; учили новым способам контроля эмоций и волчьей ипостаси, объясняли непонятные ему вещи; восполняли брешь в его знаниях об оборотнях.

Реми и сам замечал: как увеличились его ладони и ступни, как штаны очень скоро становились коротки, как, то и дело, в нём вспыхивала буря эмоций, а в следующее мгновение наружу рвались когти и клыки. Уши постоянно поднимались на макушку, а хвост предательски вилял, выдавая чувства, так хорошо спрятанные за каменным лицом.

Релина, замечая частичное обращение мальчика, улыбалась и говорила «симпотяжка, лапочка», ещё больше заставляя Волчка краснеть, злиться и раздражаться, из-за чего хвост и уши ещё явственнее проступали и выдавали истинные эмоции. Другие оборотни своими шутками и подковырками доливали масла в огонь. Они хихикали и посмеивались над незнанием мальчика в ряде вопросов. Реми злился, бывало огрызался или яростно посверкивая зелёными глазами уходил в сторону. Что он мог сделать? Дядя не успел многое рассказать ему. Кто мог знать, что он умрёт так рано. Будь он жив, Реми бы знал больше, его жизнь сложилась бы иначе, и он мог вовсе никогда не встретить стаю Кетала. Об этом мальчик помалкивал.

Релина советовала Волчку не обращать внимания, оборотни просто веселились, посмеиваясь над