Человеческое сообщество, состоящее исключительно из хвастунов, не смогло бы функционировать долго. Минимум конвенциональной скромности в человеческом общении – это такая же обязательная предпосылка для существования общества, как табу на инцест. Неслучайно суеверия, пословицы и религиозные верования всех народов всегда объединяются, чтобы внушить добродетель скромности каждому новому члену сообщества по мере его взросления. То, что в эпоху после Реформации позволило индивиду, не испытывая стыда, чувствовать себя выше других и, более того, демонстрировать свое превосходство своим трудом, было поразительным поворотом в истории и особенностью кальвинизма. Это было началом разрушения барьера зависти. Может быть, развитие пошло этим путем, потому что христианство начало с того, что создало новую, особенную связь человека с миром и предоставило ему фундаментальную и логичную систему ценностей. Однако, когда Реформация отдала этот духовный источник энергии в распоряжение индивида, одним из последствий этого стала его меньшая восприимчивость к угрозе сглаза со стороны менее одаренных и менее успешных.

Добродетель скромности и ее ценность, вероятно, необходимы для общества; однако если бы те, кто стремится к власти, должны были бы, посредством пропаганды или риторики, усиливать скромность каждого отдельного гражданина, проистекающую из смутного страха стать объектом зависти, до тех пор, пока она не превратится в невротическую установку избегания зависти, тем самым создавая возможность для введения в действие уравнительных мер, которые, в частности, облегчают контроль над обществом тем, кто находится у власти – все это было бы весьма сомнительным образом действий.

Глава 17. Утопия: общество, спасенное от зависти

На что было бы похоже общество, освобожденное от зависти? Модели, так любимые утопистами, – племенная культура и небольшое изолированное общество – не могут помочь нам представить себе этот идеал, поскольку, как мы видели, такого рода сообщества больше страдают от зависти, чем любые другие. Прошлое в целом также ненамного более информативно, за исключением одного примера, о котором в современном демократическом мире предпочитают не вспоминать: многие исследователи согласны в том, что в стабильном обществе, структурированном иерархически, зависть вызывает меньше проблем, чем в обществе с высокой социальной мобильностью[449]. Равным образом успешно бороться с этим чувством может настоящая метафизическая религиозность в сочетании с осуждающей зависть моральной доктриной. Однако очень сомнительно, что какому-либо социальному институту или какой-либо форме общества в прошлом был когда-либо известен народ, свободный от зависти[450].

Что мы имеем в виду, когда говорим об обществе, спасенном от зависти? С точки зрения поверхностной интерпретации, которая встречается довольно часто, например, у Александера Рюстова, это – социальная реальность, где не осталось поводов для зависти[451]. Зависть в таком понимании – это, во-первых и исключительно, следствие существования того, что ее вызывает: удовольствия, которое другой получает от своего значительного состояния, образованности или вкуса к жизни. Решение, которое автоматически приходит на ум, состоит в выравнивании. Людей следует сделать равными. Если отвлечься от сильно переоцениваемой практической и психологической сложности полного выравнивания, это решение пренебрегает важной функцией материального неравенства. Завистливый человек в состоянии смириться с превосходством соседа в том, что касается внешности, молодости, детей, семейного счастья, только завидуя его доходу, дому, автомобилю и путешествиям. Материальные факторы создают социально необходимый барьер против зависти, защищая человека от физического нападения.

Чувство справедливости и свобода от зависти

Описывать утопию как общество свободных от зависти индивидов не означает представлять себе людей, внутренне неспособных замечать и чувствовать несправедливость. Можно привести примеры чрезвычайно несправедливых ситуаций, которые, без сомнения, вызывают глубокое возмущение у любого человека.

Под свободным от зависти обществом мы ни в коем случае не понимаем общество, в котором люди покорно соглашаются с абсурдно малыми различиями в вознаграждении за сильно отличающиеся друг от друга результаты или с большими различиями в оплате за одну и ту же работу, не менее абсурдными. Для нашего интеллектуального упражнения в построении свободного от зависти общества мы должны исходить из долгосрочных процессов, стабильных структур и институтов. Какого рода особенности характера, какого типа структура личности и какая социально-экономическая ситуация требуются, чтобы избавиться от зависти и рессентимента?

Для такого общества требуются люди, которые полностью разделяют идею социального, экономического и политического равенства. С раннего детства и до самой смерти каждый из них должен будет постоянно осознавать фундаментальное правило, запрещающее ему быть в чем-то неравным другим. Все его воспитание будет направлено на то, чтобы внедрить в него этот принцип и пропитать им его сознание. Даже более последовательно, чем в античной Спарте или республике Платона, дети будут должны с рождения воспитываться в общинных домах с часто сменяемым персоналом. В школах такого общества не будет плохих и хороших учеников и все обязательно будут переходить в следующий класс в конце учебного года; не будет и оценок. Ни один из членов сообщества не будет нуждаться в пище, медицинской помощи, одежде или крыше над головой. Во имя равенства все будут принимать пищу на общей кухне; ни у кого не будет собственной одежды – каждую пятницу человек будет получать свежевыглаженный комплект на следующую неделю. В его личном владении будут находиться одна зубная щетка и одна пара обуви. Частная собственность любого рода будет запрещена. Работа будет распределяться таким образом, что никто не сможет занять какую-то особую должность или заниматься продолжительное время одним и тем же. Даже самые талантливые, когда наступит их очередь, должны будут бросить все и заниматься тяжелым физическим трудом. Членство в такого рода обществе должно быть полностью добровольным. Никого нельзя будет держать там помимо его воли. Вокруг не будет стены. Другие стили жизни будут известны и легкодоступны.

Чтобы проверить нашу гипотезу, был бы необходим эксперимент, продолжавшийся настолько долго, чтобы в новом обществе могло вырасти новое поколение, у которого не было бы воспоминаний об иных формах социальной жизни.

Кибуц как лаборатория равенства

Хотя это может показаться невероятным, такое общество существует на самом деле. Имеется более 200 общинных поселений различного размера, которые в целом соответствуют описанным выше идеалам и обычаям, хотя в некоторых отношениях могут отличаться друг от друга[452]. Другое требование – это корректные исследования этих поселений разными наблюдателями, в том числе опытными культурными антропологами, которые проводили исследования и других склонных к простоте культур. Такие исследования также есть в нашем распоряжении. Общество, о котором идет речь, – это, конечно, израильские общинные поселения, или кибуцы. Многие социологи справедливо называли кибуц одной из самых важных лабораторий для изучения человеческих существ, находящихся в особых социальных