– Да уже шесть лет как, – вздохнул тот. Тяжело. Обреченно. – Меня Михеем кличут, – грустно посмотрел старик на нас из-под кустистых бровей. – Жена умерла две зимы назад, а детей мы не нажили. Все хозяину служили, – чуть слышно закончил он.

– Я – Марк, – не дав ему окунуться в свою скорбь, назвался Дорсэ. – Он, – кивнул в мою сторону, – Мишель.

– Да ты спрашивай, что хочешь знать, – слегка воспрянул духом Михей. Толкнул дверь, выпустив не очень приятный запах кислой похлебки и влажного тепла, первым прошел внутрь. – Что знаю, расскажу. А если не знаю, так догадывался я о многом, что в доме графа творилось.

– О жене его расскажи, – все так же чуть грубовато попросил Марк. Остановился на пороге кухни. Когда я попыталась протиснуться между ним и стеной, придержал, заставив встать рядом.

– Об этой змеюке? – обернувшись, брезгливо бросил старик. Потом тяжело опустился на единственный табурет, сгорбился, положив руки на колени. – Сначала-то она была кроткой. Казалась такой беззащитной. Сидела в своей комнате, вздрагивала от каждого стука да смотрела пугливо.

Он закашлялся. Натужно, со свистом.

Одинокий человек, приближающийся к краю своей жизни.

Я вздрогнула, едва ли не впервые увидев подобное коварство смерти. Смерти, до последнего не отбирающей больше не существовавшую надежду.

Прокашлявшись, Михей вытер рот рукавом, скривился.

– Не прошло и семидневья, как граф уже от нее не отходил. Мы-то с женой по первости радовались – пора было хозяину жениться да деток заводить, и лишь потом заметили, что граф без нее сам не свой становится. Стоит ей хоть ненадолго уйти, по тем же дамским лавкам, как он, словно пьяный, бродит по дому, места себе не находит.

– Привязка к себе, – шепотом пояснила я, без сомнений признав работу необученного заклинателя. Чтобы сохранить видимость свободы, нужно не только иметь дар, но и уметь им пользоваться.

– Что?! – вскинулся старик, но тут же обмяк. – А потом прибыл герцог. Он был еще слаб после ранения, но переполох устроил знатный. Мы думали, убьет графа. Растерзает.

– Ты хочешь сказать… – Марк подался чуть вперед.

Я, стоило признать, тоже. Нет, предположения, что та самая Сэссиль Шорез очаровала герцога Безами, уже звучали, но тут…

То, о чем говорил старый слуга, вряд ли было ревностью.

– Тогда она и показала свой норов, – мне показалось, что всхлипнул Михей. – Как посмотрит, так ноги подгибаются, и ты обо всем забываешь. А она только радуется. Смеется, но не по-доброму, а злобно. В гостиной сидят – то графа пальчиком поманит, то герцога. И ведь так держала, что после того, первого, раза они друг друга вроде и не замечали.

– А женой графа когда она стала? – сухо, сдержанно спросил Марк.

Вот только старик его тона не заметил. Сидел на табурете, покачивался, вспоминал…

– Вскорости после приезда герцога и стала. Он и к алтарю вел. Сам белый, губы тонкие, но ведет. А потом, когда в спальне закрылись, сидел у двери и пил. Много тогда выпил, почти до беспамятства, а не ушел.

– Так герцог вроде одаренный? – сделал вид, что удивился, Марк. – О нем такое рассказывают…

– Слышал я, что о нем говорят, – поднял голову старик, – только правда она и такая, и эдакая может быть. С другими он сильный, властный, а перед ней – шавка шавкой.

– Где ее похоронили? – подала я голос. Заметила, что Марк начал Михея раздражать.

– Кого? – слегка встрепенулся Михей. – Змеюку, что ли? – засмеялся он, словно ворон закаркал. – Такие, как она, так просто не подыхают. Знал бы я, что она с графом сделает, сам бы удавил да сжег, чтобы и следа не осталось.

– Значит, жива? – осторожно, чтобы не спугнуть, спросил Марк.

– Жива, паскуда, – недобро прищурившись, посмотрел на нас старик. – Когда дочь родила, едва не сдохла. Дитенок орет, а она лежит, не шелохнется. Граф выл, умолял не бросать его. Потом герцог появился с целителями. Только целители были странные, больше на воинов похожи.

– Вы их разглядели? – насторожилась я. Уж не о Черных ли он говорил?

– Выгнали нас всех, да, – покивал старик. – Утром ее вынесли, вроде как мертвую, но я руку видел. Жива она была. Точно жива. Ладонь мягкая, да и шевельнула пальцами. Сначала думал, померещилось, но жена тоже видела.

– А кого тогда схоронили? – вроде как удивился Марк.

– Да кто ж его знает! – снова закаркал старик. – Граф сказал, что в родовой усыпальнице лежит она, но сам туда не наведывался. Только в столицу зачастил. Оттуда возвращался умасленный, довольный. А пройдет несколько дней – и опять словно растерял все.

– А к дочери он как? – переступила я с ноги на ногу. В носу свербело от неприятного запаха, да и душно было, тяжело дышать.

А еще тяжелее было на душе от истории, которую рассказывал старик. Жуткая история, страшная не только сама по себе, но и по своим последствиям.

– А сначала – никак, – поморщился Михей. – Не его ведь, приблудная. Об этом мало кто знал, но граф, пьяный, как-то проговорился. Мол, герцога приплод. А какого герцога? Точно не Безами – тот ее бы сам придушил. Это по женщине он убивался, а отродье так отродьем и называл.

Старик посмотрел на Марка. И такая безысходность была в его глазах, что мое сердце зашлось то ли от жалости к старому, уже никому не нужному слуге, то ли от ненависти к тем, кто лишил его смысла жизни.

– Но граф ребенка не бросил, – словно через силу продолжал Михей. – Кормилицу нашел, няньку. А когда девчонке лет восемь исполнилось, как подменили его. Стал виться вокруг нее. И верхом ездить учить начал, и с оружием управляться, и нарядами баловал. Даже повеселел, про столицу начал забывать. Мы уж обрадовались – избавился от наваждения, начали надеяться, что найдет себе другую женщину, заживет, но не случилось. – Старик опять поник. Сгорбился. – Линесс тогда четырнадцать как раз стукнуло. Праздник был большой. А утром появился герцог ваш, да с красивой женщиной. Жену графа в ней я не сразу признал, изменилась она очень, да и звали ее странно, но приятно.

– Вивьен Коро?

Михей стрельнул острым, пронзительным взглядом.

– Она самая, – не сказал – выплюнул он. – Девочку они забрали с собой, а граф с тех пор и сдал. Заметили, что забывать все начал, а потом совсем как ребенок стал.

– А женщина эта больше не появлялась? – спросила я, радуясь, что Эдгару не довелось услышать все, что слышали мы.

– Появилась бы – сдохла, – сказал как припечатал Михей. – Не наша она, чужая. Откуда пришла, не знаю, но тварь она. Убивать таких надо.

Как ни странно, но я была с ним согласна. Рассказ его был страшен, а то, что открывалось за ним, – еще страшнее. Два заклинателя такой силы…

– А про герцога де Борея что сказать можешь? – нарушил Марк сгустившееся вокруг нас напряжение.