– Ах, Джон, как вы запоздали, – сказала Амелия, вышмыгнув из задней комнаты, когда Джонни показался в приемной.

– Да, очень запоздал, – сказал Джонни и, взяв свечку, прошел мимо нее, не сказав ни слова.

– Слышали ли вы, что молодой Имс гостит в гествикском господском доме?

Так как это были первые слова, которые сквайр сказал мистрис Дель, в то время, когда она с дочерями своими явилась в Большой дом, после обедни в первый день Рождества, то было довольно очевидно, что известие о приезде Джонни произвело на него некоторое впечатление.

– В гествикском господском доме! – сказала мистрис Дель. – Скажите пожалуйста! Слышала, Белл? В гору, в гору пошел мастер Джонни!

– Разве вы не помните, мама, – сказала Белл, – что он помог лорду Дегесту в его приключении с быком.

Лили, помнившая все фазисы последнего своего свидания с Джоном Имсом, ничего не сказала, но почувствовала в душе какую-то боль при одной мысли, что он так близко от нее и в такое время. Ей нравилось, что он приходил к ней проститься и рассказал все, что было на душе. После сцены в саду она уважала его больше прежнего. Но теперь она считала бы себя обиженною, если бы он явился к ней при таких обстоятельствах.

– Я никак не думал, что лорд Дегест выкажет так много признательности за такую пустую услугу, – сказал сквайр. – Как бы то ни было, завтра я еду к нему обедать.

– И повидаться с молодым Имсом? – спросила мистрис Дель.

– Да, в особенности повидаться с молодым Имсом. По крайней мере, он убедительно меня просил приехать и при этом объявил, что у него будет молодой человек, о котором идет речь.

– Бернард тоже едет?

– Нет, я не поеду, – отвечал Бернард. – Завтра я обедаю у вас.

В уме Лили мелькнула неясная идея, что в приглашении сквайра что-нибудь непременно должно относиться до нее. Но эта идея так же быстро исчезла, как и появилась, оставив за собою неприятное чувство. Бывают болезни, при которых страдает весь организм. Стоит только прикоснуться или даже показать вид, что вы намерены прикоснуться к пациенту, и он закричит от боли, как будто у него изранено все тело. То же самое бывает и с душевными болезнями. Такая скорбь, в какой находилась бедная Лили, производит в сердце боль во всех его частях и заставляет страдальца постоянно страшиться новых ран. Лили терпеливо несла свой крест, но тем не менее он тяготил ее при каждом повороте, потому собственно, что у нее доставало силы ходить под его тяжестью, как будто она не несла этого ига. Что бы ни случилось с ней самой, о чем бы ни говорили в ее присутствии, все имело некоторую связь с ее горьким положением. Так и теперь, ее дядя отправлялся повидаться с Джонни Имсом в доме лорда Дегеста, следовательно, там непременно будут говорить о ней, а разговор подобного рода был для нее убийствен.

Время после обеда прошло не очень весело. Пока люди находились в столовой, обед шел совершенно так, как идут и другие обеды, с тою только разницею, что если за столом сидят свои родные, то между ними допускается частица лицемерия. За обедом из смешанного общества люди могут употреблять в присутствии Ричарда и Вильяма те же самые слова, которые они употребили бы, если бы тут ни было ни Ричарда, ни Вильяма. В таком обществе никто не высказывает своих сокровенных мыслей. Но когда соберутся родные и близкие друзья, то разговор невольно становится сдержанным, пока не удалится прислуга.

– Мой отец был в Лондоне, – сказал Бернард после обеда. – Он стоял с лордом Дегестом в одной гостинице.

– Почему же вы не съездили повидаться с ним? – спросила мистрис Дель.

– И сам не знаю. Впрочем, кажется, и он этого не желал. В феврале думаю съездить в Торки. Недели через две я должен совсем уехать в Лондон.

После этого все молчали в течение нескольких минут. Если бы Бернард хотел сказать правду, он бы сознался, что у него вовсе не было расположения ехать в Лондон, потому собственно, что он еще не знал, как поступить ему при встрече с Кросби. Его размышления по этому предмету бросали некоторую тень на душу бедной Лили, заставляя ее ощущать, что ее рана снова раскрылась.

– Я хочу, чтобы он совсем оставил службу, – сказал сквайр твердо и несколько протяжно. – Было бы гораздо лучше для нас обоих, если он сделает это.

– Однако будет ли это благоразумно в его поре жизни, – возразила мистрис Дель, – и особливо когда он пошел так хорошо?

– Я думаю, что будет благоразумно. Если бы он был моим сыном, он должен был бы жить в имении, между людьми, которые впоследствии сделались бы его арендаторами, а отнюдь не оставаться в Лондоне, откуда того и смотри, что отправят в Индию. Как наследник этого места, он должен служить здесь, и этого, мне кажется, довольно.

– Только я здесь совсем изленюсь, – сказал Бернард.

– В этом сам будешь виноват. Если ты поступишь так, как я желал бы, то жизнь твоя не будет праздною.

Этими словами сквайр намекнул на предположенную женитьбу, но в присутствии Белл дальнейший разговор становился невозможным. Белл все поняла и молчала, приняв серьезное выражение, – на лице ее отразилась даже некоторая суровость.

– Но дело в том, – продолжала мистрис Дель вполголоса и, сообразив, что ей нужно говорить, – дело в том, что Бернард для вас не все равно, что родной сын.

– Почему же нет? – спросил сквайр. – Я даже предложил передать ему все имение, если он оставит службу.

– Вы не обязаны делать для него то, что обязаны были бы сделать для сына, а потому и он не обязан вам настолько, насколько был бы обязан своему отцу.

– Если вы хотите сказать, что я не могу приневоливать его, то я знаю это очень хорошо. Что касается денег, то я решился сделать для него все, что только должен сделать, по совести, отец для своего единственного сына.

– Надеюсь, вы не считаете меня неблагодарным, – сказал Бернард.

– Нет, совсем нет, но я считаю тебя беззаботным. Впрочем, больше я не стану говорить ни о том, ни о другом. Если ты женишься…

И сквайр остановился, сознавая, что в присутствии Белл дальше этого идти нельзя.

– Если он женится, – сказала мистрис Дель, – то, может быть, его жена захочет оставаться в своем доме.

– Почему же не в этом? – сердито сказал сквайр. – Разве он не достаточно велик? Для меня самого довольно одной комнаты, да я и ту отдам, если понадобится.

– Ну, это пустяки, – сказала мистрис Дель.

– Нет, не пустяки.

– Вы будете оллингтонским сквайром еще лет двадцать, – сказала мистрис Дель. – А пока вы сквайр, вы должны быть хозяином этого дома, по крайней мере, я так думаю.

Разговор о перспективе Бернарда этим и кончился.

– Мистрис Харп, полагаю, обедает сегодня у пастора? – спросил сквайр.

– Да, из церкви она отправилась туда, – сказала Белл, – я видела, что она пошла с мистрис Бойс.