Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец наступил вторник, а потом и час обеда, или, вернее, час, в который сквайр должен был явиться в гествикский дом. Имс, по условию с своим патроном, не раньше мог спуститься в гостиную, как по окончании свидания. Леди Джулии, как участнице в заговоре, предстояло принять сквайра, после чего лакей должен был пригласить его в кабинет графа. Надо было видеть и любоваться этими заговорщиками, когда между ними происходило совещание. Столько тут было и серьезного, и смешного.
– Ведь если он захочет, то сделается таким сердитым и упрямым, как старая дубина, – сказал граф, отзываясь о сквайре, – нам нужно стараться, чтобы как-нибудь не погладить его против шерсти.
– Не знаю, что мне делать и говорить ему, когда я сойду вниз, – сказал Джонни.
– Только поздороваться и больше ничего, – сказала леди Джулия.
– Я его попотчую добрым портвейном, который смягчит его сердце, – заметил граф. – А потом и посмотрим, каков-то он будет вечером.
Джонни Имс задрожал, когда коляска сквайра подкатилась к гествикскому дому. Сквайр – в полном неведении о заговоре – был встречен леди Джулией, минуты через две его пригласили в кабинет.
– С удовольствием, с удовольствием, – говорил сквайр, следуя за лакеем.
При входе сквайра, граф стоял посредине кабинета, его круглое, румяное лицо представляло картину радушия и веселья.
– Очень рад, что вы приехали, очень рад. Мне нужно с вами кое о чем поговорить.
Мистер Дель, далеко не так располагавший к себе, ни по сердцу, ни по обращению, каким был граф, пожал руку графа и слегка наклонил голову, показывая этим, что он готов слушать.
– Кажется, я сообщил вам, – продолжал граф, – что у меня в гостях молодой Джон Имс, – завтра он уезжает, в управлении без него не могут обойтись. Он славный малый, сколько могу судить, отличный молодой человек. Я его очень полюбил.
В ответ на это мистер Дель сказал весьма немного. Он сел и в общих выражениях заявил о своем расположении ко всему семейству Имса.
– Вы знаете, Дель, что я не мастер говорить и потому, чтобы не переливать из пустого в порожнее, обращаюсь прямо к делу. Само собою разумеется, мы все слышали об этом бездельнике Кросби и его поступке с вашей племянницей Лилианой.
– Это бездельник, без всякой примеси бездельник. Только чем меньше будем говорить об этом, тем лучше. Я бы не хотел, чтобы имя этой бедной девушки упоминалось с именем этого негодяя.
– Но, любезный мой сосед, в настоящую минуту я должен упомянуть его. Бедняжка! Я хотел что-нибудь сделать для ее утешения, и надеюсь, что сделаю. Знаете ли вы, что этот молодой человек был влюблен в нее еще до знакомства ее с Кросби?
– Как! Джон Имс!
– Да, Джон Имс. И право, я от души жалею, что он не овладел ее сердцем раньше этого мерзавца, которому вы позволяли гостить в своем доме.
– Что же делать, Дегест, в этом я не виноват.
– Нет, нет, нет! Такие люди водятся на свете, с одного взгляда не узнаешь их. Он был друг моего племянника, которого тоже винить нельзя. Жаль, очень жаль, что она с самого начала не знала чувств этого молодого человека.
– Может статься, она имела о нем совсем другие понятия, смотрела на него не так, как смотрите вы.
– Да, у этого молодого человека необыкновенно красивая наружность, он статен, плечист, с добрыми честными глазами и вдобавок обладает таким присутствием духа, какое встретишь не во всяком молодом человеке. В своих манерах он не похож на ученую обезьяну – словом, прекрасный молодой человек.
– Все это прекрасно, Дегест, только теперь поздно.
– Вовсе нет, напротив, самая пора. Не должно быть поздно! Нельзя же, чтобы девушка отказалась на всю жизнь от супружеского счастья потому только, что ее обманул какой-то негодяй.
– Правда, она немного погорюет. В настоящее время я сам знаю, нельзя ей объявить, что у нее есть другой обожатель. Придет время, Дель, придет время, свое время всегда приходит.
– Только ко мне и к вам оно никогда не придет, – сказал сквайр, и на сухих щеках его показалась едва уловимая улыбка.
История их жизни была почти одна и та же, тот и другой любил в свое время, тот и другой испытал разочарование, и затем тот и другой на всю жизнь остались холостыми.
– Но оно приходило, – сказал граф с особенным чувством. – Было время, когда и нас пригревало солнышко, наша жизнь не была совсем постылою. Во всяком случае, вы и ее мать рано или поздно должны же выдать ее замуж.
– Я не думал об этом.
– А я хочу, чтобы вы подумали. Я хочу расположить вас в пользу этого молодого человека и с этой целью намерен быть с вами откровенным. Надеюсь, вы за ней что-нибудь дадите?
– Не знаю, – отвечал сквайр, почти оскорбленный подобным вопросом.
– Все равно, дадите ли вы или нет, но я ему дам кое-что, – сказал граф. – Я бы не вмешался в это дело, если бы не имел намерения поставить себя в такое положение относительно его, которое оправдывает меня в предложение этого вопроса. – Говоря это граф, выпрямился во весь рост. – Если это дело состоится, то брак не будет дурным для вашей племянницы в денежном отношении. Мне приятно будет наградить его, но еще было бы приятнее, если бы она могла разделить с ним эту награду.
– Она должна быть премного вам обязана, – сказал сквайр.
– Она и была бы обязана, если бы узнала молодого Имса. Надеюсь, впрочем, придет время, когда она его узнает. Надеюсь также, что мы вместе желаем им счастья и что вы будете благодарить меня за то, что я помог им сделаться счастливыми. Не отправиться ли нам теперь к леди Джулии?
Граф чувствовал, что успех его был не полон, что его предложение было принято довольно холодно, он мало надеялся на приобретение успеха в течение дня даже с помощью лучшего портвейна.
– Полминуты, граф, – сказал сквайр. – Бывают дела, в которых я не способен к быстрым соображениям, к числу таких дел относится и это. Позвольте мне подумать, о чем вы говорили, и потом побывать у вас.
– Извольте, извольте.
– А теперь за ваше участие в этом деле, за ваше великодушие и доброе сердце позвольте выразить вам самую искреннюю благодарность.
Сквайр низко поклонился и последовал за графом.
Граф Дегест все-таки чувствовал, что совещание не увенчалось желаемым успехом. Судя по характеру сквайра и некоторым его странностям, с своей стороны мы можем сказать, что в деле подобного рода нельзя было рассчитывать на успех с первого раза. Он сам объявил, что в серьезных вопросах соображение ему не дается быстро. Как бы то ни было, граф был разочарован, но, если бы он мог читать в душе сквайра, его разочарование не было бы так сильно. Мистер Дель видел, что с ним поступают великодушно и что граф делал предложение собственно из особенного расположения к Джонни и Лили, но не в его натуре было соглашаться немедленно на всякого рода предложения. Поэтому он вошел в гостиную с холодным, спокойным лицом, заставлявшим Имса и леди Джулию полагать, что в кабинете ничего хорошего не сделано.