А Виктор говорил, направляя слова, как оружейное дуло, в спину, в затылок:

— То, что мы все так или иначе оказались здесь, на этом побережье. Что Олег стал программистом. Что ты двадцать лет его любила и только сейчас нашла. Что я встретил и взял на работу его сына… Это ведь уже не случайности, Анна. Это судьба.

Она снова посмотрела на него. Усталого, небритого, серьезного. Человека, от которого ожидала чего угодно — только не веры в судьбу.

— Мы должны были собраться снова, — сказал он. — И все-таки взять ее. Нашу свободу.

* * *

Сосна за окном постепенно потеряла цвет, осталась только графика — черный силуэт веточки, похожей на хризантему, на медленно темнеющем фоне. Олег до сих пор не вышел из диспетчерской. Виктор до сих пор делал вид, что так и должно быть.

Тут и появился Женька. Чумазый и довольный с ног до головы.

Но прежде, чем он успел раскрыть рот, Виктор без всякого вступления учинил ему выволочку и разнос. Анна даже вздрогнула на первом аккорде — а затем с нарастающим изумлением слушала гневный, с примесью истерики, монолог о времени, темноте, Женькиной бестолоковости: и даже о его собственных, Викторовых, нервах. Речь взволнованного родителя, а не строгого шефа, честное слово. Что-то сквозило в ней нарочитое, направленное поверх Женькиной головы; да и громче на пару тонов, чем следовало бы.

Обескураженный Женька хлопал ресницами, смотрел то обиженно и умоляюще — на Виктора, то вопросительно — на Анну. Несколько раз обвел ищущим взглядом все помещение, после чего, кажется, тоже понял. И перестал реагировать, просто ждал, выпрямившись посреди кухни, когда же начальник, наконец, иссякнет. Женькины джинсы промокли до колен, и обувь, кажется, тоже. Анна поставила чайник.

— Ну? — спросил, иссякнув, Виктор.

— Я нашел, — сказал Женька, и вызов в его голосе заменил изначальную гордость. — То место, откуда они взлетали.

— Взлетали?

— Да. На вертолете. Там такое круглое посадочное место, ближе к побережью, на поляне. А никаких подъездов на авто нет, я все вокруг облазил. Только наши следы, — он шмыгнул носом. — Я имею в виду, уже по траве, после начала весны. Старые колеи все позарастали.

— На вертолете, — повторил Виктор.

Анна кивнула. Если здесь фигурирует вертолет, это может означать все что угодно. Отметается только одна версия: будто они сбежали сами, импульсивно-скептический Химик и его маленькая команда. А ведь мы, наслушавшись их ночных разговоров, предполагали в первую очередь именно такой вариант. В конце концов, они сделали то, чего Виктор от них хотел, получили, видимо, вознаграждение — а за результат не могли поручиться и не желали отвечать. Было бы логично, было бы просто. Но не получается. Вертолет.

И вовсе не обязательно они на нем улетели. Может, Женька просто плохо и не то искал. Передернула плечами.

Чайник забулькал и отключился, Анна полезла в подвесной шкафчик, откуда Химик, она помнила, добывал чайные пакетики. Пакетиков обнаружилось много, целый блок, а еще длинная, изогнутая по параболе стопка пластиковых чашек с пластинками вместо ручек. Вынула три. Четыре не стоит пока.

— Молодец, — равнодушно кивнул мальчику Виктор. — Грейся давай.

Женька схватил чашку с пакетиком, подставил под струю — и вскрикнул, ошпарив пальцы.

Анна пробормотала извинения. Поставила чайник на стол и вышла поспешно из кухни, стараясь не бежать и придерживая, как птенца за пазухой, беззвучно дрожащую мобилку во внутреннем кармане.

Это мог быть Олег, по какой-либо причине пожелавший, прежде чем выйти, поговорить наедине. Мог быть и наш бывший муж, который ведь и не знает до сих пор, что он уже бывший. Или кто-нибудь из детей. Или же просто случайный звонок из Фонда, из банка, да мало ли откуда…

Пробежала с десяток метров по коридору, завернула за угол, успела подумать, что лучше бы, наверное, вообще выйти на улицу. Но уже поднесла трубку к виску и услышала неторопливый поставленный голос старого теледиктора:

— Что-то долго вы, госпожа Свенсен.

Ответила контрастно коротко, без всякого согласия — просто сигнал наличия связи:

— Да.

— Если я не ошибаюсь, вы сейчас на базе Виктора Винниченко.

— Да, — позволила себе подпустить одобрительного удивления. Как ни странно, они умеют работать, даже тут, в диком северном филиале, — или сюда, наоборот, брошены сейчас лучшие силы? Впрочем, наверняка именно по мобилке они нас и отследили, элементарно; выключить сразу же после разговора.

— У меня к вам будет просьба, Анна…

Однако они знают не только о том, где мы находимся географически, но и что здесь база Виктора. Такая засекреченная, столь тщательно оберегаемая база посреди непролазного леса… Непочтительно усмехнулась.

Службист прервался:

— Что, простите?

— Ничего. Хотела спросить: это был ваш вертолет?

Баритонный смешок в трубке:

— Если вы волнуетесь за их судьбу, спешу вас успокоить. Они-то как раз в полной безопасности. Он гениальный ученый, ваш Химик. Жаль, что мы сами не вышли на него раньше.

— Это самое трудное, — сказала она. — Остальное — дело техники.

— Но вы меня не дослушали. Так вот. На данный момент нам ничего от вас не нужно. Я звоню, чтобы предупредить. Химик показал некоторые свои выкладки и прогнозы, и наши ученые схватились за голову. «Аш-два-о» звучит слишком просто и безобидно, но вы не должны обманываться, Анна. Весна — не более чем передышка, самый первый и слабый побочный эффект. И я хотел попросить вас…

Он умолк, растворился, возможно, пропал сигнал, но скорее это все-таки была профессиональная пауза, помноженная на самый старый прием из службистского арсенала, даже смешно. Мы умеем говорить «нет», черт бы их побрал. Бросила саркастично и нарочито:

— Да?

Службист оценил.

— Пожалуйста, оставайтесь на связи, — выговорил отстранение и холодно. — Чтобы у нас была возможность вас спасти.

Он завершил звонок, не дожидаясь согласия, и Анна уронила руку от виска, как если бы держала на весу бог весть какую тяжесть. Как же они любят заботиться и предупреждать… Щурясь, посмотрела на мобилку в ладони. Нажала на правильную кнопку и сунула в карман. Пошла обратно, все ускоряя шаги. Из кухни шибануло навстречу крепким запахом растворимого кофе.

Олег сидел за столом, сгорбившись, широко расставив локти и обхватив ладонями дымящуюся чашку.

Поднял усталые, в красную сеточку, чужие глаза.

(за скобками)

Как выяснилось, сложно было бы назначить встречу менее удачно. Центральная станция метро не работала на выход, и Татьяна перешла на другую сторону платформы: проехать одну остановку назад, а там дойти пешком. Даже эти несколько шагов дались с трудом, лавированием в броуновском движении подземной толпы. Наконец, ввинтилась в вагон. Передыхнула.