– Да, негусто, – Хлыщ, смотрит на АКС-74У в углу. Поднимает его. Затем выходит в коридор и, сняв с тела Назара, у которого перерезана шея, разгрузку с четырьмя автоматными магазинами, быстрым шагом спускается по ступеням вниз. Оглядевшись и убедившись, что его не заметили, Хлыщ тенью скользит вдоль здания, пока не исчезает в боковых дворах. Ему вслед смотрит ворона, сидящая на крыше многоэтажки, следя за тем, как человеческая фигурка бежит в сторону реки Пахры…

* * *

Подольск. Раннее утро. Несколько дней спустя

– Окститесь!

Перед утробно урчащей мотолыгой, с закреплённым спереди бульдозерным ножом, за которой стоит БТР-80 и растопырился «прокаченный» удлинённый УАЗ на здоровенных шипастых колесах, вынырнув откуда-то из-за угла ограждения больницы, возникает худая фигура в накидке до пят. Перед собой, на вытянутой руке, человек держит крест. Длинные спутанные волосы развеваются на ветру. Священник вглядывается в колонну, в которой стоят «Уралы», «шишиги» с кунгами и пара доверху нагруженных армейскими ящиками и бочками с горючим бортовых «КамАЗа».

– То, что вы задумали, это грех! Он всё видит! Вас ждёт смерть!

– Да дави его! Отойдёт, – раздаются голоса до зубов вооружённых бойцов, сидящих на броне «бэтээра». – Достал уже своим нытьём и проповедями!

Мотолыга, взревев движком, дёргается вперёд. Со стороны кажется, что на человека надвигается приземистое, металлическое чудовище, разинувшее клыкастую пасть. Священник стоит и не двигается прямо посередине дороги, преграждая путь технике. Тягач останавливается.

– Силантий! – дверь УАЗа хлопает. – Съебись отсюда на хер!

По подножкам лифтованного внедорожника спускается грузная фигура. Человек в противорадиационном костюме, с панорамной маской, подходит к священнику. На Силантия взирают стеклянные глаза Бати.

– Уйди с дороги, не мешай мне! – цедит Колесников.

Священник мотает головой.

– Я уже один раз позволил вам очернить его имя, когда вы распяли Тень. Второго раза не будет! Вы уже все прокляты! Прах убиенных вами взывает к покаянию! Только молитва позволит вам спас…

Силантий не успевает договорить, как грохает выстрел. В морозном воздухе повисает кровавое облачко. Священник падает в снег с простреленной головой. Батя убирает в кобуру пистолет Стечкина.

– Туда ему и дорога, – гундосит себе под нос Колесников. – А вы чего вылупились?! – рявкает Батя на притихших бойцов на броне. – Падали давно не видели? Поехали! И так, столько времени на сборы убили!

Пара чистильщиков порывается убрать труп с дороги, но их властным движением руки останавливает Колесников.

– Пусть валяется! Едем прямо по нему. Заодно и закапывать не придётся. Как он и хотел, прах к праху!

Батя садится в машину.

– Погнали! Хер ли ты там встал, урод! – кричит, высунувшись из окна УАЗа Митяй водителю мотолыги.

Бронированный тягач лязгает гусеницами и движется вперёд, размазывая по снегу тело Силантия. За ним, рыча дизелями, едут УАЗ, БТР и грузовики. Колёса вдавливают ошметки плоти в снег, который окрашивается бурыми разводами.

Вскоре колонна медленно, сбрасывая с дороги проржавевшие остовы автомобилей, поворачивает на улицу Орджоникидзе и направляется в сторону Симферопольского шоссе, на «бетонку», ведущую в Раменский район…

Монастырь. За день до отъезда колонны с карателями

Лучи тусклого солнца пробиваются даже сквозь затемнённые очки. Глазам больно, но терпимо. По двору монастыря быстрым шагом и бегом снуют люди – мужчины, женщины, старики и дети. Каждый выполняет работу – катят автопокрышки, несут мешки с песком, которые на веревках, перекинутых через блоки, поднимают на стены и сторожевые вышки, доски, пучки арбалетных стрел, копья и топоры. Слышится звон оружия. Стук от работы молотков и пил. Крики. Голоса. Обитель похожа на растревоженный улей, но паники нет. Все знают, что делать.

Я смотрю на необычное орудие, поставленное прямо напротив центральных ворот монастыря. Установка одновременно похожа на огромную средневековую пушку на деревянном лафете и многоствольный пулемёт Гатлинга. Рядом со мной, опираясь на костыли, стоит Николай. Он старается перекричать шум от работы молотов, которыми орудует пара дюжих молодцев, вбивая недалеко от ворот в мёрзлую землю скрещенные друг с другом колья, вытесанные из бревен – что-то вроде противотанковых «ежей».

– Азат! – окликает мутант кузнеца, который здоровенной плашкой нарезает резьбу на трубе. – Когда будет готово?

Татарин поворачивает голову. Глядит на разложенные на земле фитинги, переходники, муфты и утирает пот со лба.

– Скоро уже, ещё закрепить опоры осталось и так, по мелочи.

Нам всем не терпится испытать арт-установку.

– Хорошо трубы «энкатешные» разного диаметра друг в друга плотно входят и прочные, – продолжает Азат, – как знал, что пригодятся. А у тебя всё готово? – Татарин глядит на Николая.

– Да, – мутант смотрит на паровой двигатель, стоящий рядом с пушкой на салазках, который мы с трудом, с помощью «лошадей», перетащили из ангара в центр монастырского двора, – развести пары и будет давление.

– Понял, – кивает Азат, – скоро увидим, чего вы там напридумывали.

Мы с Николаем переглядываемся. Точное устройство моей идеи – паровой пушки, родилось во время обсуждения плана обороны монастыря. Понимая, что против огнестрельного оружия не попрёшь, мы решили обстрелять колонну чистильщиков газовыми баллонами, которые заправлены смесью метана и воздуха. Николай сказал, что если закачать в ёмкости смесь в пропорции на одну часть метана десять частей воздуха, то рванёт не хуже снаряда.

Само поворотное орудие состоит из шестиствольного блока – четырёхметровых труб, закреплённых на оси, сваренной из нескольких колёсных дисков от грузовиков. Для скорострельности блок вращается хитроумной цепной передачей. В ствол – толстостенную трубу, через перепускной клапан под большим давлением подаётся перегретый пар от паровозного котла. Он давит на трубу меньшего диаметра, вставленную в первую, к концу которой прикреплён газовый баллон, обмотанный промасленной ветошью. К редуктору газового баллона прикрепляется резиновый шланг с заглушкой. Редуктор открывается, и газововоздушная смесь заполняет трубку. Получается что-то вроде запала. Надо только перед выстрелом зажечь факелом ветошь. Секунд через тридцать резиновая трубка прогорает, смесь метана и воздуха взрывается и провоцирует подрыв газового баллона. Бабахает так, что стальную ёмкость выворачивает наизнанку как розочку, а осколки с воем секут стволы деревьев.

Мы сначала проверили идею, присоединив к предохранительному клапану сброса избыточного давления парового двигателя трубу с пустым баллоном. Стреляет, точнее выплёвывает заряд по навесной траектории метров на сто. А если поддать пару, то и дальше. Осталось только после того, как соберём установку, точно отметить то место на дороге, ведущей в монастырь, куда долетают баллоны перелетая через стену, чтобы знать, когда открывать огонь. Для обслуживания агрегата нужно пять человек. Николай с помощником – кочегаром, контролирует работу парового двигателя. Азат командует расчетом пушки – заряжающим – Петром, вставляющим с подставки трубы с газовыми баллонами в стволы и, как мы его назвали, – поджигальщиком Гришей – парнем лет восемнадцати, который должен по команде, прежде чем татарин откроет перепускной вентиль, успеть запалить ветошь.