– Нет, – сказал я, – я уже достаточно у вас обучился и не нуждаюсь в защите от полиции. Пожалуйста, джентльмены, позвольте мне вернуться в свою кровать. В знак моей благодарности можете забрать с собой остаток коньяка.

– Задумайтесь на минуту, сэр, – сказал мистер Треск. – Вы объявили о найме двух высококлассных консультантов и представили их как своим сотрудникам, так и клиентам. Спустя несколько часов вашу супругу постигает трагический конец в результате пожара, разрушившего ваше загородное имение. В ту же ночь имеет место исчезновение вашего главного конкурента – человека, в котором служащий отеля неминуемо опознает знакомого вашей покойной супруги. Считаете ли вы, что исчезновение высококлассных консультантов будет теперь мудрым решением?

Я задумался, а потом сказал:

– Вы правы. Будет лучше, если вы еще некоторое время будете появляться в офисе. Однако мысль о вашем проживании здесь нелепа, – тут во мне загорелась безумная надежда, совершенно иррациональная при имеющихся страшных доказательствах, но она все же явилась ко мне под маской сомнения. – Если «Зеленые трубы» сгорели, мне должны были уже давно об этом сообщить. Я уважаемый человек в *** и лично знаком с шефом полиции Уэнделлом Нэшем. Почему он мне не позвонил?

– О господи, сэр, – проговорил мистер Треск, качая головой и внутренне улыбаясь моей глупости, – по многим причинам. Маленький городишко – как неповоротливый зверь. Все, кто там дееспособен, всю ночь пытаются спасти хоть маленькую часть вашего дома. Но им не удастся, им уже не удалось, но пытаться они будут до самого рассвета. Уэнделл Нэш не захочет вас будить, пока не сможет составить полный отчет, – он взглянул на часы. – И если я не ошибаюсь… – Он наклонил голову, прикрыл глаза и поднял указательный палец. В кухне зазвенел телефон.

– Он проделывал это уже тысячу раз, сэр, – сказал мистер Тумак, – и я ни разу не видел, чтобы он ошибся.

Мистер Монкрифф принес телефон из кухни, сказав:

– Это вас, сэр.

И вложил трубку мне в руку. Я произнес обычное приветствие, надеясь услышать чей угодно голос, кроме…

– Уэнделл Нэш, сэр, – послышался резкий, скрипучий голос шерифа, как обычно растягивающего слова. – Звоню вам из ***. Мне жаль, что приходится это говорить, но у меня очень плохие новости. Ваше имение «Зеленые трубы» около полуночи загорелось. Мы задействовали всех, кого можно, чтобы его спасти, и парни работали как лошади, но иногда случается, что, несмотря на потуги, ничего не выходит. Мне искренне жаль, что так вышло, но, сказать по правде, я никогда не видел такого пожара. Мы чуть не потеряли двоих человек, но думаю, они придут в себя. Остальные ребята еще там, пытаются спасти хоть несколько ваших деревьев.

– Кошмар, – отозвался я. – Прошу, позвольте мне поговорить с женой.

Последовала говорящая тишина.

– Миссис не рядом с вами, сэр? Вы хотите сказать, она находилась внутри?

– Моя жена уехала в «Зеленые трубы» вчера утром. Днем я говорил с ней по телефону. Она собиралась поработать в студии, это отдельное здание на некотором расстоянии от дома, и она обычно остается там ночевать, если работает допоздна, – говоря это Уэнделлу Нэшу, я почти поверил, что создаю альтернативный мир с другим *** и другими «Зелеными трубами», где другая Маргарита занималась в студии, а потом ушла спать, несмотря на весь переполох. – Вы осмотрели студию? Вы непременно ее там найдете.

– Боюсь, вынужден сказать, что мы ее не нашли, сэр, – ответил он. – Огонь охватил и это здание тоже, но стены еще остались и можно сказать, что есть что – мебель, аппаратура… Если бы она была внутри, мы бы ее нашли.

– Значит, она вовремя выбралась, – сказал я, и в тот миг это было правдой: другая Маргарита сбежала от огня и теперь стояла, онемевшая от потрясения и укутанная в одеяло, неузнанная среди любопытной толпы, которая всегда собирается вокруг несчастий.

– Это возможно, но она до сих пор не объявилась, хотя мы поговорили со всеми, кто там находился. Не могла ли она уехать с кем-нибудь из прислуги?

– Вся прислуга в отпуске, – ответил я. – Она была одна.

– М-да, – проговорил он. – Вы можете сказать, есть ли у вас недоброжелатели? Или враги? Дело в том, что этот пожар был не из тех, что возникают сами собой, сэр. Кто-то устроил его специально, кто-то, кто знал, что делает. Приходит кто-нибудь на ум?

– Нет, – ответил я. – У меня есть конкуренты, но не враги. Проверьте больницы и все, что сочтете нужным, Уэнделл, а я приеду, как только смогу.

– Можете не торопиться, сэр, – сказал он. – Я очень надеюсь, что мы найдем ее и до конца дня сумеем обыскать пепелище. – И он пообещал мне позвонить, если что-то выяснится до тех пор.

– Пожалуйста, Уэнделл, – сказал я и заплакал.

Пробормотав слова утешения, которые я не слушал, мистер Монкрифф исчез вместе с трубкой, в очередной раз показав образец безукоризненной вежливости.

– Надежда на то, что никак не может случиться, служит неплохим духовным упражнением, – проговорил мистер Треск. – Дает почувствовать тщетность тщетности.

– Прошу вас, оставьте меня, – проговорил я, все еще в слезах. – Ради приличия.

– Приличия накладывают тяжкие обязательства на всех нас, – сказал мистер Треск. – И никакая работа не может считаться выполненной на приличном уровне, пока не будет полностью завершена. Не нужна ли вам помощь, чтобы дойти до спальни? Мы готовы ее оказать.

Я протянул дрожащую руку, и он помог мне преодолеть коридор. В моей комнате были установлены две койки, и аккуратный набор инструментов, «первой необходимости», образовывал два ряда в ногах кровати во всю ее ширину. Мистер Треск и мистер Тумак положили мою голову на подушки и начали раздевать.

VIII

Через десять часов молчаливый шофер, помогая мне выбраться из лимузина, схватил меня за левую руку, когда я захромал в сторону людей в форме и полицейских машин, стоявших напротив открытых ворот. Из опустошенной земли торчали почерневшие палки, которые когда-то были деревьями, а воздух был пропитан запахом влажного пепла. От толпы отделился Уэнделл Нэш и подошел ко мне. Ничего не говоря, он обратил внимание на мой наряд, состоящий из серой фетровой шляпы, жемчужно-серого кашемирового пальто, плотных перчаток, шерстяного темно-серого костюма в тонкую полоску, солнечных очков и трости из ротанга. Был разгар летнего дня, и стояла жара за восемьдесят градусов[105]. Затем он внимательно посмотрел мне в лицо.

– Вы, э-э, уверены, что с вами все хорошо, сэр?

– Если это так можно назвать, – ответил я и увидел, как он на миг зажмурился, увидев проем на месте переднего зуба. – Я поскользнулся наверху мраморной лестницы и прокувыркался по всем сорока шести ступеням. В результате – ушибы и синяки, общая физическая слабость и постоянный озноб. Зато ничего не сломал – по крайней мере, ничего значительного, – заглянув через его плечо, я увидел четыре отдельные кирпичные башенки, возвышавшиеся от черной дыры в земле. Это было все, что осталось от «Зеленых труб». – О моей жене что-нибудь узнали?