– Чарли?

– Сходи за полотенцами, – сказала Элли в своей извечной прагматичной манере, – и захвати гребаную пушку.

Я видел людей, которые вопили – я едва ли когда-нибудь забуду последние часы Джейн, – но я еще никогда не видел, что кому-то удавалось выйти за предел собственных физических возможностей. Чарли судорожно втягивала воздух, то и дело хватаясь за гортань, пытаясь разорвать ее ногтями и выпустить наружу боль и шок, которые поселились внутри. И вовсе не напряжение парализовало ее дыхание; причиной тому было зрелище, увиденное ею.

Потом она рассказала нам, что произошло.

Я пошел с Элли и Брендом. У Элли был дробовик, уютно устроившийся на сгибе руки, шапочка с помпоном, скрывающая короткие волосы, и непроницаемо суровое лицо.

В ее жизни не было места комплиментам, однако в нынешней ситуации она была единственным человеком во всем поместье, с которым я предпочел бы находиться рядом.

Раньше она была обеими руками за то, чтобы выбираться отсюда в одиночку и пешком, и я был несказанно рад, что в конце концов она решила отказаться от этой затеи.

Бренд бурчал всю дорогу.

– Вот блин, ну за каким чертом мы-то туда премся? Прям как те долбанутые девушки в фильмах-слэшерах, ну вы их видели? Тех, которые каждый раз, вместо того, чтобы убегать от плохих парней, пытаются их преследовать? И сами напрашиваются на то, чтобы им перерезали глотку? Ну, люди…

Я был во многом согласен с ним. По словам Чарли, от Бориса осталось не так уж и много, чтобы делать по останкам какие-то выводы, но ведь она могла и ошибиться. И наш долг перед ним требовал, чтобы мы его нашли: как бы сурова ни была окружающая обстановка, кем бы ни был убивший его – животным или человеком, и даже несмотря на то, что убийца, возможно, еще бродил где-то поблизости.

Мы не могли оставить тело Бориса лежать в снегу. Можете считать, что причина в уровне цивилизационного развития, необходимости соблюдения дурацких обычаев или же в банальной мании величия, но факт остается фактом: вопрос о том, чтобы оставить все как есть, просто не стоял.

Тем временем Элли вела нас через сад, разбитый прямо перед фасадом поместья, а затем пошла по дороге над берегом. Весь пейзаж был скрыт под пухлым покрывалом снега, подобно тому, как старая мебель томится под чехлами из парусины в ожидании, когда вернутся надолго уехавшие хозяева. Я все думал, заинтересован ли кто-нибудь в поддержании этих территорий в надлежащем состоянии, станет ли кто-нибудь заморачиваться благоустройством, когда снег наконец растает… Увы, но грустная вереница этих мыслей лишь глубже погружала в депрессию.

Мы перешли ровный участок дороги, идя по следам Чарли, оставленным в глубоком снегу, четким и хорошо различимым на пути туда, и хаотичным в обратном направлении. Как будто кто-то гнался за ней по пятам…

Это так и было. Мы все поняли, что именно преследовало ее, после того как, поскальзываясь, сползли вниз по склону и свернули за большой утес, после которого начиналась широкая прибрежная дорога.

Внезапно открывшееся зрелище растерзанного и разметанного по снегу тела Бориса – вот что неотступно следовало за ней в течение всего обратного пути, и, вероятно, хватает ее за пятки до сих пор.

Запах его внутренностей, медленно стынущий под сенью безразличного неба. Звук его замерзшей крови, похрустывающей под ногой.

Элли вскинула оружие на уровень пояса, изготовившись стрелять в любой момент. Пар от дыхания, распространяющийся в воздухе перед ней, заклубился сильнее, чем за мгновение до этого. Она посмотрела на клочья, оставшиеся от Бориса, затем обвела взглядом окружающий пейзаж, высматривая того, кому под силу было бы совершить подобное. На восток и на запад вдоль побережья, а затем вниз к краю обрыва, к выступам скал над нами, снова на восток и на запад. На Бориса Элли больше не смотрела.

А я смотрел. Я не мог оторвать взгляда от его останков. Казалось, что-то большое и очень сильное сначала удерживало его на одной из скал, затем ободрало его о камни, а затем некоторое время выкручивало тело, как отжимают белье, после чего хладнокровно разбросало фрагменты останков по заснеженной дороге.

Рисунок кровавых брызг отчетливо выделялся на белом фоне. Каждое пятнышко было прекрасно различимо, и их было очень много, тысячи капель покрывали приблизительно десятиметровый участок. Я попытался найти какой-нибудь более-менее узнаваемый фрагмент тела, но единственным, что еще не потеряло сходства с человеческим, была рука, прилипшая к скале в месиве замерзшей крови, с пальцами, загнутыми вовнутрь, подобно лапкам мертвого паука. У запястья она была оторвана – наружу торчал кусок треснувшей кости. Однозначно, она была оторвана, а не отрезана.

Бренд указал на ботинок, лежащий в снегу носком к нему.

– Черт возьми, Чарли была права. Только ботинки и остались. Долбаный неудачник только их и носил.

Я приметил ботинок еще до этих слов. Он даже почти сохранил исходную форму.

Борис никогда не был долбаным ублюдком. Он был самосозерцателен, задумчив и искренен – то есть обладал теми качествами, которые в понимании Бренда были «тухлятиной». Сам Бренд был туп, как дерьмо, и более чем неприятен.

Я все больше ощущал гнет тишины. Беззвучие и холод, тяжелый запах сырого мяса и плеск волн, накатывающихся внизу на берег. Это все будто окружало меня.

– Давайте выбираться отсюда, – сказал я.

Элли взглянула на меня и кивнула.

– Но как насчет… – начал было Бренд, но Элли оборвала его, даже не удостоив взглядом.

– Если ты желаешь налепить кровавых снежков, – можешь действовать. Там не так уж много того, что можно забрать и принести нашим. Может быть, мы вернемся сюда позже… Может быть…

– Что могло сотворить такое? – спросил я, чувствуя, как вибрации реальности медленно сменяют то глубокое оцепенение, что охватило меня на последние несколько минут. – Что же за дьявольщина тут происходит?

Элли попятилась ко мне и выразительно бросила взгляд на скалу, а потом на две тропинки вдоль основной дороги.

– Я не хочу узнать истину прямо сейчас, – сказала она.

Некоторое время спустя, находясь наедине с мыслями в своей комнате, я поразмыслил о том, что Элли на самом деле имела в виду тогда.

– Я не хочу узнать истину прямо сейчас, – произнесла она, имея в виду, что виновник преждевременной кончины Бориса наверняка вскорости раскроет себя. Я не слишком хорошо знал Бориса, слишком уж незаметным парнем он был, и его судьба стала еще одним элементом в странной череде смертей, охвативших всю страну в течение последних нескольких недель.

Чарли и я находились здесь по заданию департамента окружающей среды. Нашей задачей была проверка уровня радиации на этом берегу Атлантики с тех пор, как в Южной Америке дела пошли совсем плохо, и случаи радиационного загрязнения участились из-за выбросов нескольких реакторов в Бразилии.