— Дайте пройти, — сказала я.

Никто не обратил внимания.

— Эй, люди, дайте пройти! — гаркнул Мерль, и стенарасступилась, как воды кожаного океана.

Кричал Стивен. Он прижимался к дальней стене, будто хотелвлезть в нее и вылезти с другой стороны. Перед ним стояла Валентина. Она ничеготакого с ним не делала, что я видела бы или хотя бы ощущала. Но стояла онаочень близко, и крохотная ручка висела в воздухе перед Стивеном.

Грегори прижался к стене в другом месте. Перед ним стоялБартоломе, и на юном лице было выражение почти экстаза. Я сосредоточилась нанем и ощутила, что он кормится, кормится от страха Грегори. Я знала одноговампира, который умел вызывать в других страх и этим страхом питаться. Я тольконе знала, что эту же способность несла в себе линия Белль Морт.

Стивен вскрикнул, и этот звук хлестнул меня, заставивобернуться. Я увидела, что Валентина положила ручку на его голый живот. Она некормилась его страхом. Она не причиняла ему вреда каким-либо заметным для меняобразом. Стивен закрыл лицо руками, длинные белокурые локоны упали на тщательнозагримированное лицо, голая спина вдавилась в камень стены, будто он хотел вней исчезнуть.

Валентина скользнула ручкой ниже, к поясу, к бедрам белыхкожаных штанов, и тогда из горла Стивена вырвался еще один вопль. Я вдругпоняла, отчего близнецы так испугались этих детей.

Ко мне протолкался Бобби Ли:

— Анита, телохранителю полагается идти первым, а невторым.

Я не обратила внимания на его гнев — я знала, что он это отдосады. Мы велели охранникам ни при каких обстоятельствах не применять насилияпервыми, до того, как Мюзетт или ее команда нарушит перемирие. Как по мне, то,что сейчас делалось, было нарушением.

Я направилась к Стивену, и мне загородил путь незнакомыйвампир. Вдруг я поняла, почему наши охранники просто стоят, держа руки впресловутых карманах. Этот вампир не был высок, но был грузен и состоял нетолько из мышц. Что-то такое было в его ссутуленных плечах. И какая-то не такаябыла у него форма головы. Ничего конкретного я не могла бы назвать, только егоотметка на радаре показывала: не человек. И не в том смысле не человек, чтодругие вампиры.

И притом один из немногих чернокожих вампиров которых мнеприходилось видеть. Есть теории, что те же генетические особенности, которыесоздают у людей африканского происхождения иммунитет к малярии, снижают для нихвероятность стать вампирами.

Он стоял, глядя на меня, и темная кожа как-то страннобледнела, как шоколадная слоновая кость. Глаза у него были золотисто-желтые, икогда я в них глянула, в памяти всплыли снова слова: «не человек».

Воздух разодрал новый вопль. Не важно, что стоит передомной, — все равно.

Я попыталась обойти его, но вампир снова заступил мне путь —не угрожая, но и не давая пройти. В комнате вдруг наступила тишина — полнаятишина. И в ней прозвучал голос Грегори, неестественно громко:

— Не надо! Не заставляйте меня! Не надо, Господи!

Жан-Клод что-то тихо говорил Мюзетт, и до меня донесся ее голос— несколько слов по-французски. Что-то насчет того, что это маленькоеразвлечение перемирия не нарушает.

Я ощутила, как расслабляются у меня мышцы плеч, ощутила, какзреет во мне решение. Я уставилась на вампира:

— Ты — трус. Грязный трус-педофил.

Вампир не среагировал, не обратил внимания, и я не думаю,что это была выдержка телохранителя. Я высказала еще несколько оскорблений,описывающих все — от его происхождения на свет и до внешнего вида, но он толькоморгал. Он не говорил по-английски. Так, хорошо.

— Бобби Ли! — позвала я.

Он наклонился ко мне, пытаясь не оказаться между мной истрашным злым вампиром.

— Да, мэм.

— Свалите его числом.

— Резать его можно?

— Нет.

— Тогда мы надолго его не свалим.

— Мне нужна только минута.

Он чуть кивнул:

— Минуту я из этой неразберихи смогу выжать.

Я поглядела ему в глаза:

— Тогда давай.

— Есть, мэм!

Он подал знак рукой, и все крысолюды двинулись одновременно.Я шагнула в сторону от массы черной кожи и быстро подошла к Валентине иСтивену.

Говорить я начала уже на ходу — времени было мало. Рядом сомной появился Мика. Мерль и Ной, его второй телохранитель, шли за ним буквальнопо пятам. Своих телохранителей я постаралась всех занять вампиром. Если делообернется плохо, то не знаю, будут ли меня защищать Мерль или Ной, если этобудет грозить опасностью Мике. Ладно, черт с ним.

— Стивена в детстве обижали и использовали. Егособственный отец продавал его мужчинам для секса, — сказала я, продвигаясьвперед.

Я помнила слова Жан-Клода — что Валентина терпеть не можетсовращение малолетних из-за своего прошлого.

Она повернула ко мне личико в форме сердечка, а ее ручкапродолжала гладить Стивена по плечу. Он свалился на пол, свернулся почти взародышевой позе.

Я уже была рядом, а шум позади нарастал. Скоро начнетсядрака, и грубая.

— Я клянусь тебе, что говорю правду. Посмотри на него,глянь, какой ужас вызывает твое прикосновение.

Стивен ни на кого из нас не смотрел. Он крепко зажмурился, ислезы размазали тушь для ресниц дорожками по лицу. Он крепко обхватывал себяруками, закрывшись от всего, что происходит, как будто был еще ребенком.

Валентина глянула на него, и что-то вроде ужаса сталопроявляться на ее лице. Она таращилась на собственную ручку, будто что-тострашное появилось на ее конце.

Она стала качать головой, приговаривая «Non, non» и ещечто-то по-французски, чего я не поняла.

— Он идет, — сказал Мерль, и я ощутила, как они сНоем подобрались.

Я тронула Валентину за рукав, и она подняла ко мнеостекленевшие от шока глаза.

— Отзови Бартоломе, объясни, почему Грегори его боится.

Я ощутила толчок врезавшегося в Мерля и Ноя вампира, и онинажали вперед, отодвинув схватку от нас на несколько футов. Мика стоял передомной, готовясь. Он мог бы перекинуться и пустить в ход когти, но чтобы остановитьэтого вампира, в нем просто не хватило бы массы.

Голос Валентины пронесся над шумом схватки, отдался эхом вкомнате, и я поняла, что она использует вампирскую силу, чтобы ее услышали.

— Мы первыми нарушили перемирие. Первая кровь на нашихруках.

— Валентина! — завопила Мюзетт.

Валентина повторила свои слова по-французски. Схватказамедлилась и стала затихать.