— Бесси!

Подальше отсюда! Я заказала себе такси, и через пять минут уже летела в гостиницу, кинув временно в черный список номер брата, Ирия и остальных музыкантов.

Смартфон содрогнулся в руке от звонка. Келлан.

— Поздравляю!

— Смотрел концерт? Ты же знаешь, меня насильно заставили.

— Да ладно, — рассмеялся он. — Вы уже год встречаетесь. Думаю, Ирий терпел так долго лишь для того, чтобы прошло время после того, как его якобы бывшая девушка умерла.

— Мы ни разу не говорили о свадьбе, блин! И я не хотела! — от злости я продырявила еще одну дырку в джинсах. Надо дышать, глубоко и медленно. Смотреть в окно, где от быстрого полета огни смазались в сверкающие полосы.

— В любом случае, когда решите, скажешь, где будете гулять. Я все-таки решил дела на Калинидиксе и улетел с концами.

— Вы вроде с мистером Нордли собирались делать глобальные перемены.

— Ну я помог ему, кое-что начало меняться, но пройдет еще лет двадцать-тридцать прежде, чем Калинидикс выберется из ямы. А я все-таки хочу жить классно сейчас, а не на пенсии.

— Это правильно. Я даже начала переживать, что ты не уехал сразу…

В трубке стало пиликать — входящий вызов от мамы Джеммы. Я пообещала перезвонить Келлану в другой раз и переключилась.

— Триша! Девочка моя, какое счастье… — послышались всхлипы. Я вздохнула, закатывая глаза. Но ее расстраивать не хотелось.

— Да, да, я очень счастлива, — выдавила я из себя. Мама Джемма засыпала меня пожеланиями долгой и радостной супружеской жизни, скромно попросилась присутствовать на свадьбе. Я ее заверила, что обязательно позовем ее.

— Тут еще такое дело, Триша… Твоя мама, моя дочка, письмо прислала. Вы, как я поняла, виделись?

— Да… — сипло ответила я.

— Она попросила тебе передать, что просит прощения за ваш разговор, и что не хотела говорить таких обидных слов. Она еще просила твой номер телефона или почту, но я не дала… Хотела тебя сначала спросить. Давать?

Горькие слезы подкрались к ресницам. Теперь посрать на макияж. Я сдержалась только на несколько секунд, чтобы ответить:

— Давай, только не сегодня. Может, позже. Мне нужно собраться с духом.

И расплакалась.

В номере долго прикладывала лед к глазам, чтобы ушла припухлость. Веревки лежали, как всегда, на дне чемодана Ирия. Я по привычке взяла ножницы и присела рядом. Взгляд который раз зацепился за прекрасный бриллиант на кольце. Ирий дарил мне много украшений, но они настолько не приковывали, ведь задача у них была лишь порадовать, а не привязать к себе.

Стук в дверь отвлек. Прибыл праздничный ужин на тележке. Шампанское, свечи, изысканные фрукты, десерты.

Какая разница в том, женаты мы или нет? Разве я представляю свою жизнь без него? Разве хочу уйти? Он ведь тоже отдает свою свободу, как и я.

Ужин заказал он. Значит, скоро придет. Я села возле чемодана на пол, оперлась спиной о стену и достала веревки. Крепкие, не разорвать. И одновременно нежные, не царапают кожу. Я завязала узел на запястье и подвесила руку — кисть висела, обмотана алым жгутом.

В такой позе и застал меня Ирий. Домашний, без грамма грима и лака на волосах, в простой футболке, но с тяжелым взглядом. Я нервно принялась стаскивать узел с запястья.

— Ты выключила телефон. Я весь извелся! Что случилось? — он присел рядом, с легкостью распутал веревки и откинул их. Меня заколотило, голос задрожал, но это неважно.

— Я согласилась лишь для того, чтобы тебя не опозорить перед миллионами людей. В любой другой ситуации я бы сказала, что подумаю.

— Почему? — он поднял меня с пола и перенес на кровать — туда, где мне сложнее всего ему отказывать. Правда, я уже все решила.

— Ты возишь с собой эти проклятые веревки уже год. Зачем? Это настолько важно для тебя?

— Все из-за них? Мать твою… — Он раздраженно потер шею. — Ладно, я их сам выброшу. И больше никогда не куплю.

Едва Ирий двинулся прочь из спальни, я спрыгнула с кровати и поспешила за ним. Остановила за предплечье у чемодана.

— Нет, не нужно ничего выбрасывать. Стоило раньше догадаться и не спрашивать, что эти все связывания занимают немалое место в твоих фантазиях. Не будешь их воплощать со мной — поищешь другую, кто более…

Он крепко сжал меня за плечи и впился в глаза бешеным взглядом:

— Нет, никогда, слышишь?! Даже не думай! Ты для меня важнее любых фантазий. Я никогда не поставлю мимолетное удовольствие выше наших с тобой отношений. Потому что я очень ими дорожу, слышишь? Я хочу всегда быть с тобой! А эти веревки… — он махнул рукой к чемодану. — Они просто лежат в чемодане на тот случай, если ты вдруг…

— Но я отказывалась десятки раз!

Ирий обреченно опустил голову, тяжело вздохнул, ослабляя хватку на плече.

— Прости… Правда, лучше я их выброшу.

— Нет, — зазвенело в тишине мое слово. Я собралась с духом и выдавила из себя: — Свяжи меня. Если мне понравится, я выйду за тебя замуж. Если нет — то нет.

— Ты серьезно?

— Это не значит, что я хочу расстаться. Мы просто не будем жениться.

— Чтобы было легче расстаться потом?! Я же говорил, что не буду тебе изменять!

Сложно. Дышать, стоять, говорить. Невыносимо слышать боль в любимом голосе. Я закрыла глаза и произнесла:

— Просто сделай это.

— Хорошо.

— Мне нужно раздеться?

— Желательно. Но вообще необязательно, если на тебе легкая ткань. И для удобства собери волосы в высокий хвост. Штаны можешь не снимать пока что… Мы ведь просто пробуем.

Я вернулась в спальню, на ходу скидывая футболку и лифчик. На туалетном столике нашлась резинка. Я замерла перед зеркалом, механично стягивая волосы, — щеки пылали жаром, глаза блестели как у пьяной, губы подрагивали.

Мы много чего перепробовали за год. Разные игрушки, переодевания, сценарии. Кое-что было удачно и принесло неземное наслаждение, кое-что закончилось провалом, над которым мы смеялись.

Но я ни разу не находилась на грани обморока от волнения.

Ирий тоже избавился от футболки и теперь разматывал веревки, отчего его стальные мышцы завораживающе перекатывались под кожей. Бицепсы бугрились, широкая грудь часто вздымалась, алые жгуты скользили между пальцами — меня прострелило возбуждение, приковав к месту.

Да, красив, гад, и с каждым днем только хорошеет. Наверное, из-за того, что он подарил мне тысячи часов чистого удовольствия, я бурно возбуждаюсь, едва он снимает футболку. Или когда смотрю на его ловкие пальцы, руки — они могут творить чудеса с моим телом. А губы — вообще прямой билет на небеса.

— Садись.