Музыканты, которых я привыкла видеть рядом, как простых смертных, вышли на сцену словно боги, и зал взорвался. Меня оглушило со всех сторон, да я сама прыгала и визжала, как блаженная.

Ударили барабаны, полилась мелодия, проникая в тело, вибрируя под кожей, завлекая сердце стучать в ритм. Крики стихали, а взамен каждый принялся подпевать вокалисту. Слаженный хор голосов не перекрывал песню, а шипел шквальным ветром, создавая мощную атмосферу.

У меня то и дело подкрадывались слезы к глазам и щемило в груди, ведь я лично видела, как создавались все песни, так любимые теперь миллионами людей.

Не всегда у Ирия шло все гладко. Но он своим примером научил меня, как любить и поддерживать, и я старалась не дать ему раскиснуть в тяжелые времена.

На сцене он другой. Самоуверенный, крутой, прекрасен в любом движении, входил в образ матерого рокера. Выглядел естественно, не наигранно, но для меня забавно. Я ведь видела, как он перед зеркалом репетировал властные позы.

Два с половиной часа пролетели как один сокрушительный ураган — быстро, помпезно, и оставили после себя незабываемые впечатления и эмоции. Осталось пару песен на бис, и зал скандировал название группы и имена всех музыкантов. Я проникалась грустью, но часов в десять вечера Ирий, выжатый как лимон, вернется в наш номер, где мы будем расслабляться в ванной, займемся чувственным сексом, а наутро — бурным.

Горячая дрожь пронеслась по телу от предвкушения. И сцена снова вспыхнула огнями. Вместо того чтобы выйти на бис в простых футболках, как обычно, музыканты вышли в шикарных костюмах и торжественно заиграли. Какие-то перемены в сценарии, о которых я не слышала…

Я отбросила замешательство и вместе со всеми закачалась под ласковую романтичную мелодию. Но мои глаза, что всегда неосознанно настороже, уловили движение между секторами: охранники делали коридор из своих тел. Мой сектор был не прямо возле сцены, не в толпе с фанатками, а там, где можно присесть и иметь пространство. Да, далековато, немного на возвышенности, зато с хорошим обзором. И вот охранники выстраивали штрихпунктирную линию будто в мою сторону.

Неужели эти придурки таки решили пройтись между рядами фанатов и помахать всем ручкой поближе?

Но первая песня закончилась, осталась последняя? и я решила больше не отвлекаться. Вместо того чтобы заиграть снова, Ирий попросил зал притихнуть, ибо хочет сказать что-то очень важное. Стал благодарить всех за то, что пришли, за поддержку, за любовь к их музыке, сам признавался в любви всем и каждому.

Резко его речь сменила курс.

— Сегодня среди вас стоит девушка, которую я люблю больше всего на свете. Она моя муза и моя мечта, она мой бесконечный источник вдохновения. Она мой дом и мой уют, рядом с ней я чувствую себя счастливым в любом уголке Вселенной. Я готов бросить к ее ногам все сокровища мира, и каждый день отдаю ей столько, сколько она пожелает. А сегодня хочу отдать ей свою руку и сердце. Надеюсь, она их примет.

Краска бросилась к щекам и запекла жаром. Ирий сбагрил Арвиду гитару, снял со стойки микрофон и пошел к спуску со сцены. За ним полетели три дрона с камерами.

Сдурел?! Опомнись!

Девушки рядом со мной смотрели то на то, как он шел по коридору из охраны, то по сторонам, вычисляя, кто же счастливица. Провалиться бы сквозь землю! Или упасть в обморок, или превратиться в предмет мебели!

Я обернулась к выходу. Сбежать? От чего? Пока неизвестно, что он задумал.

Кто-то из охраны передал ему огромный букет алых роз. Ирий уверенным шагом двигался ко мне, а коридор из охраны закончился на ограждении передо мной. Мужчина в черном открыл ограждение и окинул предупреждающим взглядом девушек рядом со мной.

Арвид затянул мелодичное соло, Луис подхватил ритм, добавляя своей гитарой акценты, Герт застучал по барабанам, где-то мягко подключился бас Сакари. Ирий запел:

Твои искры в глазах, мармелад на губах,

И твой танец кистей на картинах...

Запах твоих волос, дивный мир твоих грез —

Все в тебе я люблю безгранично.

Из глаз брызнули сладкие слезы. Да я полностью растеклась розовой лужицей сиропа. На меня упал луч прожектора. Ну вот, один из дронов любопытно подлетел совсем близко, подмигивая глазком камеры, и мое лицо с ручьями слез на всех экранах. Кто-то сбоку протянул салфетки, и я с благодарностью сгребла их в охапку и промокнула щеки. Промокну глаза — и окончательно испорчу макияж.

Ирий преодолел последние несколько шагов ко мне, что-то нажал на букете и поднял его. Тот подлетел, как шарик, рассыпая лепестки дождем на наши плечи. Ох, уж эти технологии. Я широко усмехнулась дрожащими губами.

Ирий в дорогущем костюме, в гриме с крутой прической казался каким-то неземным, волшебным. Его голубые глаза лучились счастьем, коронная улыбка сверкала сногсшибательно.

Я чудом стояла на ногах — они превратились в две желейки.

— Любимая, ты выйдешь за меня? — спросил Ирий в микрофон, отдал его охране, ловко выудил из кармана бархатную коробочку и опустился на одно колено.

До меня только дошло. Рот приоткрылся в шоке, когда на мягкой подушечке сверкнул множеством граней прекрасный бриллиант. Это что? Окольцевать меня решил? Мало того что веревки свои постоянно возит везде, несмотря на то что я их то выбрасываю, то режу на мелкие кусочки, то из них на Новый год гирлянду делала… Так теперь вконец обнаглел!

И разве тут можно сказать: “Я подумаю”? Когда на меня уставились сотни тысяч людей. А если посчитать еще прямую трансляцию, то сотни миллионов.

Манипулятор хренов. Я ему устрою, ой, я ему устрою дома!

Но пока что я закивала, улыбаясь до ушей, и громко сказала:

— Да, я выйду, выйду!

У Ирия слегка подрагивали руки, когда надевал кольцо на мой безымянный палец. Вот гад! Знал ведь, знал, что при других обстоятельствах я не соглашусь!

Едва пухлые губы прижались к моим, из головы на несколько мгновений вылетели все мысли, злость затихла. Но когда он отстранился, взял меня за руку и повел к сцене по живому коридору из охранников, я вновь стала медленно закипать.

Дроны кружили вокруг нас, снимая с разных ракурсов, так что мне даже секундным движением брови нельзя было выдать недовольство. Я смущенно улыбалась, а мысленно резала дорогущий костюм Ирия на квадратики.

Хоть бы предупредил, чтобы я красиво оделась, а не в футболку с единорогом и рваные джинсы.

Придушу ночью подушкой немного! За это, и за то, что мне пришлось стоять всю песню на сцене рядом с ним, улыбаясь так, что болели щеки. Перед глазами прыгали черные мушки, голова кружилась, а груди, несмотря ни на что, поднималось ликование.

Концерт закончился, музыканты поклонились, а я потянула Ирия за руку к выходу — и сбежала в тот же миг, когда мы оказались за кулисами.