— А что насчет моей дочери? — Амара задает вопрос спокойно, потому что мысль о том, чтобы оставить Руфину, о том, что в действительности означает это предложение, причиняет ей такую боль, что она даже не в состоянии ее осознать.

— Я с радостью готов оплатить аренду, кормилицу, все необходимое для того, чтобы о ней хорошо заботились в твое отсутствие. Юлия говорила мне, что на твоего эконома можно положиться. Мы можем заплатить ему любую сумму, которую ты сочтешь необходимой.

Деметрий заправляет прядь волос ей за ухо, чтобы лучше ее видеть.

— Поверь мне, любая сумма, которую ты назовешь, для меня пустяки.

Амара знает, что таким образом он не делает ей комплимент, а лишний раз заявляет о своем богатстве.

— И мне будет позволено видеться с ней?

— Если мы договоримся, то я уверен, что смогу выделять тебе месяц или около того каждый год, чтобы ты могла повидаться с ней и привести в порядок свои дела здесь.

Амара смотрит себе под ноги, зная, что Деметрий смотрит на нее и подмечает любое выражение лица.

— Если нужно, я могу предоставить тебе до завтра время подумать над моим предложением.

— Нет!

Деметрий удивленно вскидывает брови. Амара сжимает руку в кулак, ногти вонзаются ей в ладонь. Она думает о том, как Филос работает дома, как спит Руфина, и сама мысль о том, чтобы оставить их, причиняет ей невыносимые муки. Если сейчас она даст слабину, то уже никогда не сможет дать Деметрию ответ, которого требует благополучие ее дочери.

— Я хотела сказать… нет, этого не потребуется. — Она склоняет голову. — Конечно, для меня большая честь принять ваше предложение.

Ее смятение не укрылось от его взгляда.

— По тебе не скажешь, что ты этому рада. — Его голос звучит резко.

Амара заставляет себя посмотреть на Деметрия, взглянуть ему прямо в глаза.

— Просто такие перемены… немного сбивают с толку.

Что бы он ни прочел в ее лице, его это убеждает.

— Если ты уверена, — шепчет он, уже не скрывая своего желания. У нее есть всего одно мгновение, чтобы подготовиться, прежде чем он обнимет ее, мгновение, чтобы удержать себя не оттолкнуть его инстинктивно. Возможно, Деметрий чувствует ее сдержанность; во всяком случае, он не пытается хватать ее. Он наклоняется ниже и нежно целует в губы, проводя пальцем по шее. Он кладет свою теплую руку ей на грудь, и Амара знает, что он почувствует биение сердца под кожей. Она целует его, мысленно топча свою вину, отгораживаясь от воспоминаний о Филосе, стараясь не думать о том, что она чувствует, когда обнимает мужчину, которого любит. Деметрий действует более напористо, притягивая ее ближе к себе, и весь ее опыт, полученный у Феликса, оживает вновь. Она дарила наслаждение стольким мужчинам, движения, прикосновения… все это отпечатано у нее в мозгу. Но когда он начинает стягивать тунику с ее плеча, Амара удерживает его.

— Я больше не бордельная шлюха. — Она с силой прижимает палец к его губам, словно запечатывая их. — Ты можешь подождать, когда мы будем в Стабиях, чтобы насладиться мной.

В ее голосе слышатся командные нотки, та холодность, которую она уже демонстрировала ранее. Когда в ответ Деметрий улыбается, Амара понимает, что рассчитала все верно. Деметрий отстраняется и берет кубок с вином.

— Хорошо, моя дорогая, — отвечает он нежно, но с ноткой иронии. — Как пожелаешь.

* * *

Амара просыпается задолго до того, как свет начинает сочиться сквозь ставни. Прошлой ночью она так и не смогла сообщить Филосу. Он хотел заняться с ней любовью, а она слишком эгоистична, чтобы отказать, зная, что, быть может, это последний раз, когда он прикасается к ней с такой нежностью, последний раз, когда они будут так близки. Когда она, плача, сказала, что боится потерять его, она не лгала, пусть даже она не заслужила его утешений.

Теперь она смотрит на своего возлюбленного, как мерно поднимается и опадает его грудь. Чуть подальше, за перекладинами кроватки лежит Руфина, крошечные губки надуты, длинные ресницы касаются щеки. Амара никогда не думала, что будет испытывать любовь, подобную той, которую чувствует сейчас. И не подозревала, что после смерти родителей снова обретет семью. Желание прикоснуться к Филосу так сильно, что она ласково кладет руку ему на плечо. Должно быть, он уже некрепко спал, потому что пошевелился даже от такого слабого прикосновения. Он открывает глаза, смотрит прямо на Амару и улыбается.

Слова, которые она собиралась сказать, признание, которое она обязана сделать, — все исчезает при виде его счастья. Амара не в состоянии разорвать на куски свою семью, по крайней мере сейчас. Вместо этого она наклоняется, чтобы поцеловать его, и обещает себе, что скажет ему позже. Они встают тихо, чтобы не тревожить Руфину, которая смилостивилась и начала спать часы напролет. Филос передает Амаре ее тунику, поднимает волосы со спины, когда она ее надевает, и ласкает ее плечо, поправляя пряди. Когда оба одеваются, Амара будит дочь, чтобы покормить ее, стараясь не думать о том, как скоро ей придется покинуть своего ребенка.

— Сегодня я работаю на Ливию, — говорит Филос. — А Британника хочет весь день провести со своим Бойцом. Ты, как обычно, будешь с Юлией?

— Да. К ней приехал гость.

Амара делает паузу, стараясь подобрать нужные слова, чтобы подготовить Филоса к откровению, которое разлучит их, но он наклоняется к ней и ласково целует в губы прежде, чем она успевает сказать что-либо еще. Глядя, как он уходит, она задается вопросом, не подозревает ли он что-нибудь; может, он просто не хочет ничего знать.

Это утро Амаре удается провести вместе с Юлией, Ливией и Деметрием, ничем не выдав той муки, которая терзает ее сердце. Она с достоинством принимает поздравления друзей — и шуточки Ливии, — благо у нее за плечами большой опыт по части того, чтобы скрывать свои чувства. Восторги Юлии компенсируют ее собственную молчаливость, и Амара заставляет себя улыбаться так, что болят щеки, в то время как остальные будничным тоном разносят в пух и прах ее семейную жизнь в Помпеях. Юлия советует Амаре поехать в Стабии сразу же, как только будет найдена подходящая кормилица для Руфины, Ливия при этом заявляет, что на это уйдет не больше двух недель. Амара согласно кивает, а мысль, что придется оставить дочку, тяжелым камнем лежит у нее на сердце.

Проливной дождь выгоняет их из сада, и, к своему ужасу, Амара понимает, что осталась с Деметрием наедине в библиотеке, после того как Ливия предположила, что, может быть, он захочет послушать ее чтение.

— В конце концов, — тягуче произносит она, метнув на них озорной взгляд, — адмирал находил твое чтение чудесным.

Дробный стук дождевых капель по крыше заглушает биение сердца Амары, когда они с Деметрием смотрят друг на друга. Почтенный муж стоит спиной к окну, и в слабом свете он кажется похожим на статую с форума. Амара вновь напускает на себя властный вид в надежде, что сдержанность поможет ей манипулировать им.