Разгорелись дебаты. Правые и бóльшая часть республиканцев были готовы голосовать за предложение правительства. Но депутаты от социалистов и крайне левых решительно выступили против, обвинив правительство в попытке задушить Римскую республику. В конечном итоге большинством голосов — 395 против 283 — палата проголосовала за финансирование операции французских войск в Италии[810].

26 апреля французский четырнадцатитысячный экспедиционный корпус под командованием генерала Николя Удино (сын наполеоновского маршала Удино) высадился в Чивитавеккье. Сразу же французы разоружили местный гарнизон, наложили запрет на печать, конфисковали купленные во Франции 4 тысячи винтовок. Без промедления началось движение корпуса к Риму. Удино искренне полагал, что население Рима не приемлет радикальную республику и встретит благожелательно французские войска. С учетом этого он приказал не признавать республиканские власти (триумвират и ассамблею), но занять город без применения военной силы — по возможности без единого выстрела[811].

Мадзини и другие руководители республики стремились избежать вооруженного столкновения с войсками республиканской Франции. Они сообщили Удино, что если французы пришли защищать народ Рима от Австрии, то их будут приветствовать в качестве друзей, но они должны располагаться за пределами Рима[812]. Удино не стал раскрывать свой план по свержению Римской республики и восстановлению власти папы, но настаивал, чтобы войти в город, и отказался признать правительство Мадзини.

Однако римляне (в том числе примкнувший к ним Гарибальди со своими легионерами), несмотря на перевес французских войск, решили драться. В распоряжении республиканского правительства было не более четырех тысяч бойцов, в том числе добровольцы из Польши, Германии, Франции и других стран.

Когда французские солдаты вышли из Чивитавеккьи и направились в сторону Рима, то они обнаружили, что на стенах домов в деревнях, которые они проходили, висели плакаты, содержавшие выдержки из новой французской конституции[813], в ней говорилось, что Франция никогда не будет угрожать свободе других народов.

Удино до последнего момента не верил, что римляне будут сражаться, и надеялся быстро войти в город. Однако 30 апреля 1849 года римские части под командованием Гарибальди в ходе ожесточенного боя отбросили французские войска, нанеся при этом им чувствительный урон. В плен попало 400 французских солдат. Удино был вынужден отступить обратно в Чивитавеккью.

Это поражение больно ударило по самолюбию официальных властей. Во Франции было сделано все, чтобы истинная информация о сражении 30 апреля и отступлении войск не получила огласки. Местная пресса даже утверждала, что французы одержали победу и вступили в Рим, а республиканское правительство бежало. Только через несколько дней из сообщений иностранной прессы и частных писем из Италии стала проясняться подлинная картина происшедшего. Но ничего не говорилось о том, что римляне отпустили пленных французских солдат и с заботой ухаживали за ранеными[814].

События в Италии самым непосредственным образом влияли на внутриполитическую борьбу во Франции. Все политические силы накануне выборов в Законодательное собрание, намеченных на 13 мая 1849 года, обратили «Римский вопрос» в свою пользу. И от того, как общество воспринимало их, зависел и последующий расклад сил.

7 мая 1849 года в Учредительном собрании прошли слушания о ситуации в Риме. В ходе дебатов столкнулись разные мнения: от безусловной поддержки действий президента и правительства до однозначного осуждения вмешательства в дела других государств и нарушения конституции. Депутаты от правых и большинство республиканцев говорили о попранной чести Франции в Риме, об угрозе, которая нависла над католическим населением, о неминуемой оккупации Папского государства австрийцами. Они требовали более активных действий в Италии.

Депутаты от левых негодовали. Они говорили об обмане со стороны правительства, о карательной миссии французской армии, о нарушении конституции и преданных идеалах революции. Со стороны Ледрю-Роллена прозвучали угрозы вывести на улицы Парижа недовольных. В целом собрание было настроено воинственно и требовало восстановить власть папы. В принятой депутатами резолюции правительству поручалось «немедленно принять необходимые меры, чтобы итальянская экспедиция не отвлекалась больше от указанной ей цели»[815].

Вместе с тем ход обсуждения в стенах Бурбонского дворца показал, что в стране быстрым ходом идет процесс политической радикализации, а предстоящие выборы станут серьезной проверкой на прочность президента и его правительства.

Луи Наполеон оказался в непростой ситуации, но, к удивлению многих, его шаги отличались четким пониманием своих действий и решительностью. Президент не мешкая приказал усилить группировку французских войск в Риме. Глава государства отправил генералу Удино письмо, в котором отметил, что был огорчен, узнав о неожиданном сопротивлении перед стенами Вечного города, хотя надеялся, что римляне будут приветствовать французов, пришедших оказать им помощь. Но в завершение послания он заявил, что «наши солдаты были приняты как враги. На карту поставлена военная честь, и я не допущу, чтобы ей был нанесен урон. У вас не будет недостатка в подкреплениях. Передайте солдатам, что я ценю их доблесть и разделяю их трудности. Они всегда могут рассчитывать на мою поддержку и благодарность»[816].

Это письмо 9 мая появилось во французских газетах. В преддверии выборов власти хотели показать стране свою решимость, но от общественности были скрыты мучительные раздумья о дальнейших действиях в Италии. В другом письме, направленном Вильяру, президент был больше озабочен: «Мы должны… положить конец несчастному римскому делу. Я сожалею об этом, но у меня нет выбора»[817].