Оглушительный звук заставил волшебника упасть на колени, ноон продолжал все с той же силой сдерживать талисман. Он делал это не столькопотому, что заклинание не должно было угаснуть не завершившись, а потому, чтоверил: не сделай он этого, и он умрет. Единственная надежда была на то, что,если заклинание подействует, с ним этого не случится.

Затем связно мыслить стало уже невозможно. Вокруг был толькозвук. Проклятый звук.

В то же самое время, когда Кейб боролся с верлоком, началасьи битва Грифона. Она началась с того, что осторожные противники, как быпримеряясь друг к другу, кружились на одном месте. Птица-лев проделывал этомолча, Оррил Д`Марр — наоборот.

— Когда я нашел разбитую палатку и разбросанные там телаохранников и этих зверей, но не нашел тебя, я был в ярости. Наконец-то пойматьтебя — и упустить… это уж слишком. Я тебя так долго ждал!

Грифон посмотрел через плечо Д`Марра на Темного Коня,который оставался неподвижным. Оттуда помощи не будет, да он и не хотел никакойпомощи. Д`Марр принадлежал ему и только ему. Как бы ни желал молодой командирсмерти Грифона, Грифон хотел смерти командира еще больше. И даже если быблагоразумие прямо кричало, что скрыться — это единственный правильный выбордля них обоих, ни тот ни другой не сделали бы и шага назад.

Стек Д`Марра сверкал, как когда-то сверкал Легар. Арамит двараза сделал выпады стеком, но каждый раз быстро отдергивал его обратно, кактолько Грифон пытался схватить этот маленький ужасный инструмент за рукоятку.Он знал, насколько бесполезно будет его волшебство против волка-рейдера, покатот держит в руках стек. Но это не так уж и расстраивало Грифона, так каксмерть Демиона требовала, чтобы он убил его собственными руками. Оррил Д`Маррдолжен узнать, каково убивать кого-нибудь из близких Грифона. Да к тому же онне очень-то доверял волшебству в этом месте. Такая штука, как стек, может,здесь и работает, но если творить заклинание, то вместо жертвы оно может убитьи самого колдуна.

Вокруг них вздрагивала земля и появлялись все новыерасщелины. Зеленые молнии все еще сверкали в долине. Но ни один из противниковне обращал на это ни малейшего внимания. Они подошли к той точке, когда любоевмешательство в их борьбу со стороны любого, будь то квель, волк-рейдер иликто-нибудь из союзников Грифона, вызовет странный временный союз этих двухврагов, который обратится против самого же вмешавшегося. И только неистовствосамого королевства еще имело какой-то шанс встать между ними.

— Не хочешь ли свой меч, птичка? Может быть, если ты вежливопопросишь, то что-нибудь и получишь. — Лицо арамита продолжало оставатьсябесстрастным, но глаза — нет.

Грифон выпустил свои когти.

— У меня они есть. И это все, что мне нужно, чтобыразделаться с тобой.

— Но во всяком случае можешь взять меч, — заметил Д`Марр иподтолкнул ногой меч Грифона в его сторону.

Птица-лев, зная, что этим он лишит противника преимущества вдлине оружия, удивленно и осторожно подобрал меч. Никакого нападения со стороныарамита не последовало, и только тень улыбки проскочила по его лицу. Грифонвстречал немногих людей, которые могли бы так выводить его из равновесия, какэтот арамит. Ничему в нем нельзя было доверять, даже тому, как он дышит. И всеже теперь у Грифона было оружие, которое он мог использовать, находясь набезопасном расстоянии от стека.

— К твоим услугам, Д`Марр.

Волк-рейдер рассмеялся… и начал поигрывать своим стеком, вто время как Грифон удивлялся этой реакции обычно сдержанного командира. Онпонял причину этого смеха только тогда, когда ему пришлось парировать первыйвыпад противника. Как только оба оружия скрестились, Оррил Д`Марр оттянул своеназад так, чтобы кончик стека пришел в соприкосновение с металлическим лезвием.

Грифон не смог сдержать крика.

Он выронил меч и постарался как можно быстрее отскочитьназад, все это время не спуская глаз с позиции арамита. Однако Д`Марр и недумал его преследовать. Он просто улыбался над неудачей Грифона и над своимудавшимся трюком.

В сравнении с этим ударом, удар, который он получил,стараясь освободить Темного Коня и погрузившись в себя, был просто пчелинымукусом. Птица-лев не мог остановить дрожь. В голове у него стучало, а ногиподкашивались.

— Это еще где-то половина возможного, птичка, — ухмыльнулсякомандир рейдеров. Наконец-то проявилось истинное лицо Оррила Д`Марра. — Разветы не знаешь, что мне достаточно всего лишь притронуться к чему-нибудь, чтосоприкасается с тобой? Это может быть металл. А может быть и одежда. И неважно, на тебе она или ты держишь ее в руках, ты все равно почувствуешь укусстека. Мой предшественник великолепно разбирался в таких штуках.

— Что… что случилось с ним?

— Он слишком долго не замечал мои способности, а тутнесчастный случай позаботился о его недосмотре. — Может быть, значение словрейдера было и не совсем понятно, но Грифон-то прекрасно представлял, что хотелсказать Д`Марр.

Дорога наверх в империи арамитов была усеяна телами тех, ктоне сумел быстро понять, кто из их выводка хочет добраться до их глотки. Такоеодобрялось, в конце концов, в этом ведь и заключался закон стаи. Лучшиекомандиры отсеют слабых.

Перед ним стоял наглядный пример первых. Традиция слепогоподчинения существовала для низших, для рядовых солдат и для тех, кто служил изстраха.

Д`Марр лениво махнул стеком.

— Попробуем еще раз?

Арамит сделал выпад вперед своим оружием, маневр былдурацкий, и его можно было оправдывать только отсутствием в голове Д`Марраспособности думать. Отклонившись в сторону, Грифон использовал своиисключительные способности и полоснул лапой по руке противника, держащейоружие. Когти бесполезно скользнули по черной броне. Доспехи у командиров былинамного прочнее, чем у обычных солдат. Тем не менее Д`Марр отступил назад,поняв, что он был несколько неосторожен.

И все же своими постоянными атаками стеком противникоттеснял Грифона все дальше и дальше назад. Каждый шаг сам по себе былрискованным предприятием, и не только из-за чрезвычайно неровной поверхности:подземные толчки становились настолько сильны, что даже на ровном местетребовалось внимание, чтобы устоять на ногах. Даже Оррил Д`Марр, пока чтоимеющий преимущество перед птицей-львом, и тот с трудом сохранял равновесие.

— Что же ты не идешь ко мне, птичка? Ты отчасти цыпленок?Это, что ли, означают все твои перышки? — Арамит притворился, что делает выпад.— Ты хочешь доказать, что ты такой же трус, как и твой отпрыск?