задыхайся, только не ворчи, когда-нибудь ты всё поймёшь, но будет поздно, прими другую позу, не столь вульгарную, лучше вульгарность, чем вечная цензура, ненавижу этот твой взгляд, хочу убить, уже прогресс, ты больше не говоришь это вульгарное «задушить», скажу, скажу, ты тоже вульгарна, ты тоже физиологична, ты тоже пахнешь, у тебя тоже грязь, у тебя тоже месячные, с моим запахом и моими месячными я всё равно всегда буду недостижимой для тебя, даже твои комплексы вульгарны, и это непреодолимо…

…разрыв как поступь Рока

Но чтобы там не происходило, разрыв должен быть очень сильным, чтобы это столкновение стало почти аналогом гибели «Титаника».

Наших героев не сравнить с Ромео и Джульетта. Те были столь юны (напомню, Джульетте всего четырнадцать), что у них до столкновения бездн не дошло, осталось только удивление от того, что мир не хочет их понять, что мир к ним так враждебен. Они просто пытались отмахнуться от мира, как от назойливых мух, мешающих их безумной и бездумной радости.

Наши герои старше, изощрённее, они уже понимают толк в любовных играх, включая мучительные взаимоистязания в любви.

Но на уровне, намерений, чувств, действий, поступков, причин и следствий, включая Она реалистичнее – Он романтичнее, цепочка с неизбежностью приводит к тому, что виновата Она.

Она и разорвала.

Поскольку мы не расписываем сюжет, этим можно ограничиться.

Разрыв.

А наивный зритель может переживать мелодраматические коллизии, может и пожалеть, и расчувствоваться, и получить пищу для морализирования на тему предательства в любви.

…Он: появление третьего

Здесь и появляется Третий.

Пока только как заполнение зазора между предыдущим разрывом, и тем, что произойдёт на Титанике.

Любовного треугольника пока нет, возможно, его и не будет.

Просто трое, Он, Она, Он.

В отношении этого третьего не стоит придумывать нечто совершенно оригинальное. Только то, что давно стало типологическим в подобных сюжетах жизни.

Он – много старше, богаче, мудрее, благороднее, терпимее, ряд этот можно продолжать до бесконечности. И если вдуматься, в бесконечности этого типологического ряда содержится ироничность. Не только в отношении конкретного типологического мужчины, но и всего любовного – не любовного треугольника.

Почти типологическим (до поры до времени) должно оказаться и то, что в этой ситуации связано с ней.

Она устала.

Устала быть любовницей неуравновешенного мужчины.

Устала быть матерью увлекающегося мужчины-подростка.

Устала от собственной трезвости.

Устала и всё. И нечего больше добавлять.

Он, который третий, готов взвалить на себя её Судьбу. Эта роль не просто ему по плечу, она и составляет его полноту жизни, если хотите, его кто счастлив – тот и прав.

…удары Судьбы

В зависимости от фантазии, можно придумать эти удары.

Всё началось с матери, скажем, не просто смертельная болезнь, но которая сопровождается безумием. Близким достаётся от неё, по полной программе.

Мать ещё жива, но внезапно погибает младшая сестра, с которой Она была очень близка.

Может быть, самоубийство. Неразделённая любовь.

Можно придумать что-то и пострашнее.

Например, изнасилование, садистское, жестокое. И самоубийство, после изнасилования.

Вслед мучительная смерть матери.

Отец впал в маразм.

Одно испытание за другим.

Одна смерть за другой.

Чтобы у нашей героини возникло ощущение, что сам Рок против неё.

Чтобы от её разумности и реалистичности не осталось и следа.

Чтобы у неё защемило сердце, остановилось дыхание, как у Христа в Гефсиманском саду, когда вдруг ясно увидел он, своё будущее распятие и свои будущие муки[476].

Череда несчастий, когда невозможно глотнуть воздуха, будто мир вокруг обрушился, будто сама Судьба ополчилась против тебя.

Череда несчастий, которая привела к депрессии женщины.

…как преодолеть депрессию

Депрессия женщины оказалась очень глубокой. Почти на грани самоубийства.

Причём острие депрессии пришлось не на мужа, а на дочь, трёхлетнего несмышлёныша.

Здесь могут быть поступки, шокирующие сердобольных мамаш-зрительниц.

Истерика, почти до желания убить собственную дочь.

И при этом, соблюдение правил хорошего тона во взаимоотношениях с мужем.

Психиатры, которых приглашает муж, строят свои догадки, но, как обычно, оказываются беспомощными.

Случай, конкретный случай, говорят они, оказался уникальным, не похожим на те, которые описаны в литературе. Как будто не каждый случай уникален, как будто можно избежать разрыва между обобщённым и уникальным, тем, что в литературе, и тем, что в жизни.

…спасение в «Титанике»

Тут и началась эра «Титаника», который завладел вниманием всего мира.

Мир забросил все дела, мир сошёл с ума.

Люди разделились на тех, кто готовится к отплытию, и тех, кто готовится провожать тех, кто готовится к отплытию. Остальные живут этим ожиданием, подобно жителям Древнего Рима, которые в преддверии боя гладиаторов могут забыть даже о том, что надо похоронить покойника[477].

Она должна отправиться в плавание на «Титанике» – сказал самый остроумный из психиатров. Он же самый высокооплачиваемый.

Радость и безумие мира захватят и её – продолжал он.

А представляете, если с «Титаником» что-нибудь случится, все её страсти окажутся ничтожными, подобно блошиным укусам – добавил с глубокомысленной усмешкой другой психиатр, известный своим скепсисом.

Как наверно позже пожалеет психиатр о своих словах или, наоборот, наедине с собой, будет гордиться своим даром предвосхищения.

Так она оказалась на «Титанике», замурованная в кокон своего страдания, закрывшаяся в броне своей неприступности, своей покинутости, своего одиночества, не снимающая своего траурного наряда. Ну а то, что этот траурный наряд изыскан и элегантен, так у аристократов иначе просто не бывает. Во всех случаях стиль должен быть безупречен.

И иронизировать здесь не над чем.

…Он, который молодой

Ну а что же Он, Третий или Первый.

О нём мы как-то забыли. Как он жил все эти годы?

Романтики, на то и романтики, что живут не в реальном изменяющемся времени, а в заоблачных высях, где всё, всегда, нетленно.

Добавим и уязвлённое самолюбие, которое изнутри сжигало его.

Этим он и жил.

Прошлой любовью.

Прошлой страстью.

И просто ожиданием.

Ожиданием, которое, как правило, не сбывается.

Он всё о ней зал. И о замужестве, и о дочери, и о череде несчастий, которые на неё свалились.

Он узнаёт и про «Титаника». Про то, что Она поплывёт на нём, замурованная в своё горе.

И сразу решает, что должен быть на корабле. Должен быть рядом с ней. Чего бы это ему не стоило.

Он вкладывает весь свой капитал в эту поездку, как последнюю в жизни.

Будто это не «Титаник», не океанский лайнер, а лодка Харона, везущая мёртвых в Аид[478].

Только бы рядом с ней, а там трава не расти.

Сказал бы ему кто-нибудь,