Может, зря я от неё утаила?

Она могла бы мне помочь.

Как минимум пережить сам факт этой новости.

Да и выглядела их пара очень даже счастливо и гармонично. Несмотря на присущий Каю извечно суровый вид и резкость в некоторых выражениях, порой граничащую с грубостью, совсем не скажешь по ней, что она желала бы себе иного. Ну да, она-то университет закончила. Ещё до встречи с ним. Насколько знаю, он даже помогает ей управляться с оставшимся от отца бизнесом.

Вдруг и мне так повезёт?

Как говорится, мечтать не вредно…

Слишком велика разница между недоучкой мной и образованной дочерью богача, которая по сути из той же «Золотой молодежи», что и те, с кем я заканчивала школу.

И надо бы мне потише обо всем этом думать!

— Выглядишь так, словно тебя только что приговорили, и я поведу тебя на расстрел, — не очень-то и добрым взглядом оглядывает меня с ног до головы Кай, прежде чем подставить локоть.

Вынужденно цепляюсь за него пальцами. Немного радуюсь тому, что успеваю избавиться от теста, крепче сжимая в другой своей ладони миниатюрный букет.

— Вообще-то он хотел сказать, что ты чудесно выглядишь, — вмешивается Эва, остановив нас обоих. — Очень красивая, — улыбается мне ласково, тоже разглядывая, положив ладонь поверх моей.

Мужчине же достается укоризненный взгляд.

Срабатывает превосходно!

— Ага, именно это я и хотел сказать, — сдаётся Кай.

Вот теперь и я улыбаюсь. Забавно всё-таки наблюдать контраст того, каким жёстким может быть этот мужчина и одновременно мягким только ради неё одной.

— Две минуты, и тоже идёте, — оставляет она своё последнее наставление, сверившись с часами, прежде прихватить с собой Лаль и нас покинуть.

Выпускница школы «Бахчешехир» дарит мне воздушный поцелуй, прежде чем окончательно скрыться. Всё-таки хорошо, что она тут. Пусть к ней и идёт приложение в виде Аяза, с которым она в итоге помирилась. Обе девушки исчезают за широкими двустворчатыми дверями, в которые вскоре и нам предстоит войти.

А те самые две минуты, оказывается, могут быть безумно и неимоверно долгими!

Но и они заканчиваются.

Почти.

А вот потом…

— Кстати, чуть не забыл, — нарушает затянувшееся молчание Кай как бы между прочим.

В этот момент аккурат звонит его телефон.

— Да. Мы здесь. Можно. Ждём, — отвечает коротко.

Кому?

Как выясняется буквально через несколько секунд…

— Господин Якуп! — глазам своим не верю.

Хозяин открытого кафе на стамбульской набережной выглядит немного непривычно в своём новом фраке с бабочкой, но и вместе с тем совсем как всегда, ведь его красит добрая широкая улыбка и пышные усы, которые смешно дёргаются, когда он переживает. Вот как сейчас.

— Дочка, — без лишних предисловий обнимает.

С тех самых пор, когда он впервые дал мне работу, он ведь мне и правда был как самый настоящий отец, поэтому даже одно это его слово — для меня значит очень много. Тем более, в такой день.

А ещё…

— Чуть не забыл? — ехидничаю, обнимая старика в ответ, через его плечо смотря на Кая.

Тот лишь надменно усмехается.

— Вы — турки, очень болтливые. Привези я его раньше, вы бы до вечера болтали, забыв про моего брата, — заявляет без малейшего зазрения совести. — Ну и да, Адем напомнил.

Как и его жена совсем недавно, страдальчески закатываю глаза на такую наглую клевету с обозначением национальной принадлежности. И всё равно добавляю:

— Спасибо, — практически беззвучно.

— Подумал, пусть он отдувается на всеобщее обозрение вместо меня, пока ты идёшь на свой расстрел, — опять язвит.

За это я ему тоже благодарна. Но выразить вслух не успеваю. Он же сваливает сразу. Подозреваю, к своей жене.

Мы и сами надолго не задерживаемся…

— Будь счастлива, девочка, — единственное, что ещё говорит господин Якуп, целуя меня в лоб, прежде чем действительно повести меня под руку дальше.

И, кажется, я и правда буду. Счастлива уже сейчас, пока ступаю по усыпанной ярко алыми лепестками дорожке, ведущей к пышной арке, украшенной зеленью и бантами в лучших церемониальных традициях. Ведь там есть он. В неизменно белоснежной рубашке — тот, в чьём чёрном взоре существует такая глубина, что хочется безвозвратно потонуть в ней. Она способна заменить мне целый мир. Адем Эмирхан и есть мой мир. Всё остальное рядом с ним не так уж и сильно что-либо значит.

Что я там про свои сомнения размышляла?

К чёрту их…

Если любить так сильно — это грех, то он совершенно точно будет моим. Нашим. Другое — безразлично. Само происходящее в том числе. Только бы чувствовать тепло его сильных рук, что бережно касаются моих, как можно дольше. Смотреть на него и знать, что я не одна. Всегда. При любых обстоятельствах.

А вот после того, как известный с давних времён ритуал заканчивается, всё-таки случается заминка…

С тем, чтобы букет невесты бросить.

— Нет, — наотрез отказываюсь.

Сама так и представляю лица всех окружающих, когда цветочная композиция в своём будущем полёте одарит кого-нибудь ещё вывалившимся по пути известием о моей беременности.

— Нет? — переспрашивает удивлённо мой едва состоявшийся супруг.

Киваю.

В том смысле, что…

— Нет, — прижимаю свидетельство своего преступления с умалчиванием к себе как можно крепче.

Сказать, что удивлён лишь Адем Эмирхан…

Все остальные точно решают, что я умом тронулась!

Неспроста же так пялятся, словно я только что на развод сразу подала и в монастырь ушла.

Но то они.

— Ну ладно, нет — так нет, — подозрительно легко соглашается со мной мой мужчина.

Я ведь прекрасно знаю, что никогда не сдаётся он на полуслове, пока все недоговорённости не будут исчерпаны, а он не получит нужный ему итог и докопается до сути. На этот раз точно так же и выходит. Едва музыка становится громче, а гости возвращаются к своим угощениям, напиткам и дальнешему времяпровождению, как я прижата со спины к нему плотнее.

— Мог бы подумать, что эти каллы тебе до такой степени понравились,