что ты в них влюбилась и поэтому не желаешь ими ни с кем делиться, — тихим вкрадчивым голосом, склонившись над моим ухом, проговаривает он. — Но ты не любишь цветы настолько сильно, ведь правда же? Так в чём тогда наша внезапно случившаяся проблема, родная?

Вот же…

Проницательный!

— А с чего ты взял, что именно проблема? — оборачиваюсь к нему. — И почему сразу наша?

Так себе попытка заговорить ему зубы.

Но да ладно!

— Наша, потому что у нас же всё до конца дней наших общее, — со снисходительной насмешкой припоминает он одни из слов произнесённой брачной клятвы. — А проблема… — замолкает и слегка прищуривается. — Если не проблема, тогда что?

Что-что…

Сказала бы я!

И скажу…

Всё равно ведь придётся.

Но не здесь же и прямо сейчас?!

— Видимо, сюрприз, — вздыхаю уже вслух, пусть и выходит чуточку ворчливо. — Ну, или подарок. Тебе.

Не особо вразумительно выходит. Мой собеседник и не вразумляется. Вообще ни разу не перестаёт на меня смотреть всё с тем же молчаливым требованием во взгляде продолжить и выдать более правдоподобную версию.

Делать нечего…

Сознаюсь!

— Говорю же, сюрприз и подарок. Позже узнаешь. Сейчас пока ничего тебе не скажу. Терпи, — заявляю нагло.

Позже — да, самое то!

В конце первого триместра.

Учебного…

— Терпение — благодетель, — соглашается он со мной. — Тут ты однозначно права, девочка моя.

Вот только очень сомнительно звучит это его согласие, с учётом, что одновременно со словами мужские пальцы задевают мою скулу, ласково очерчивают, на ней и остаются. Ещё секунда, равная моему вдоху, пока он притягивает меня к себе ещё ближе.

Поцелуй…

Долгий. Протяжный. Упоительно жадный и глубокий. Вынуждающий тянуться навстречу. Прижиматься к нему и самой как можно плотнее, лишь бы чувствовать его как можно ярче и отчётливее. Чтоб никаких границ и расстояний между нами не осталось. Никогда. Чтоб чувствовать под своими пальцами крепкие плечи. Обнять их как можно крепче. Позабыть…

Про чёртов букет!

Который банально вываливается из моих рук.

А вместе с ним и то, что он в себе таит…

Бряк!

Предательски падает тест на беременность чуть поодаль от наших ног.

Аккурат двумя полосками вверх!

А вместе с этим приходит осознание не только ко мне одной. Да, не сразу. Секунд через пять. Но приходит.

— Если бы это был действительно подарок для меня, ты бы не стала отказываться в нём признаваться, — комментирует увиденное Адем Эмирхан, вернув мне своё внимание с оттенком подозрения в слегка прищуренных глазах. — А если бы в самом деле собиралась подарить мне его немного позже, тогда бы и не взяла с собой. Какой в этом смысл? — очень даже верно разгадывает ход моих возможных действий. — Никакого, — добавляет. — Ведь ты и не собиралась мне об этом сообщать. По крайней мере, не сегодня. Верно?

Когда любая другая нормальная девушка узнаёт о том, что у неё будет малыш, она обязательно должна быть рада. И я рада. Теперь. Пусть и не сразу. А когда эта самая любая другая сообщает об этом своему суженному он тоже непременно должен быть рад. Ведь да? Но на того, кто обрадовался, Адем Эмирхан в данную минуту, не особо похож. Скорее зол. На меня. От этого становится ещё больше не по себе. Настолько, что уже сто раз себя прокляла, да и вообще обо всём на свете пожалела.

— Ну, дольше шести месяцев уж точно бы не получилось, ты бы и сам в таком случае наверняка заметил, — язвлю на нервах, отшагнув от него назад.

Так себе попытка избежать намечающегося скандала.

— Да что ты? — даже не думает меня отпускать.

Сделанный мной прежде шаг — скорее усиливает ощущение сомкнувшегося из его рук капкана, нежели реально помогает обрести больше дистанции.

А значит…

Ну, скандал, так скандал!

— А что я? — округляю глаза. — Я только поступила в универ. Я всегда мечтала учиться в таком, как этот, между прочим! Разумеется, я не хочу отказываться от этой своей мечты только потому, что залетела. И не буду. Даже если теперь ты опять будешь против. И ни на какое дистанционное обучение я не согласна! — выдаю, как есть. — А ты, если…

Что там дальше, ни он, ни я никогда не узнаем. Вся моя речь прервана самым безотказным способом. Поцелуй — всё такой же жадный. Но и требовательный. Не менее пьянящий. Выметающий из головы все мысли враз и безотказно прочь. И… вот вечно он так! Стоит мне начать возмущаться, я потом вообще ни разговаривать, ни связно соображать не могу! Только сдаваться. Каждый раз сдаюсь. Ему одному. Полностью и без остатка. У нас так каждая ссора заканчивается. Любая. Даже толком не начавшись.

Не в этот раз!

— Ну, знаешь, — всё-таки нахожу в себе силы оторваться от чужих губ.

Недалеко. Мы всё ещё слишком близко.

— Знаю, — соглашается он и в этот раз. — И ты, кстати, тоже давно могла бы запомнить и знать. Всё то, что нас касается. Неизменно, девочка моя. Даже если нас будет теперь трое.

Шепчет мне так тихо, что я едва слышу. И смотрит так пронзительно, что мне и не требуется других слов. А если уж на то пошло, с тех пор, когда он забирает меня из ресторана, где находит меня вместе с Кааном Дикменом, несмотря на то, что очень красноречиво и доходчиво предупреждал на этот счёт, ни разу ведь так и не попрекает. Ни в чём. А я, получается, только о себе и думаю? Снова. И поступаю исключительно так, как считаю нужным. Лишь делая вид, что мирюсь с тем или иным обстоятельством. Переехать сюда тоже он сам предлагает. Понимая, как мне не комфортно даже от одних воспоминаний. Несмотря на то, что семья Дикмен в первые же дни после обозначенных событий сваливает в Каир.

Почему Каир?

Ведь это же абсолютно нерационально.

Кажется, банально сбежали…

Скрылись.

Там.

Да и ладно!

Не хочу о них даже помнить.

Зато…