– Их нельзя победить, – устало произнес Петька.

– А ведьма?

Петька почесал плечо. В спину ему никто не смотрел. И смотреть больше не будет. Испытание пройдено. Что-то изменилось. Он скоро поймет что.

– Это чего теперь, значит, никогда не уедем? – уныло спросил Витек. Он ни черта не понимал. Время его испытания еще не пришло.

– Да вот сейчас соберемся, и можно ехать, – сказал Петька.

– А завтрак?

Петька пошел в пристройку, огляделся. Вещей с собой они никаких не брали, собирать было нечего. Вытащил из-под подушки севший телефон, сунул в карман джинсов. Выходя, краем глаза заметил белую чашку на столе. С ним прощались.

Всегда бесшумно открывающаяся калитка дома напротив скрипнула, выпуская Тарасия.

– Слышите? – крикнул он еще издали.

– Тебя слышим, – лениво отозвался Петька.

– Тарахтит, – поднял палец Тарасий.

– Давно уже! – согласился Витек.

– Птица? – спросил Петька.

– Машина.

Петька прислушался. Правда машина. И как он раньше не догадался? Такой звук может быть только у мотора.

– Какая машина? – заволновался он. – Сашка возвращается?

– Нет. Это ваша. Она заработала.

Петька вгляделся в зелень, скрывающую дорогу. Если машина заработала, значит, брат вернулся и все починил.

Они бежали наперегонки. Петька отставал. За эту ночь он уже набегался. Машина и правда работала. Негромко тарахтела, всем своим видом показывая, что готова к дальним странствиям. Рядом с ней никого не было.

– А как же она сама завелась? – изумлялся Витек, предусмотрительно стоя подальше.

– Ключ, – прошептал Петька.

Из замка зажигания торчал ключ. Петька осторожно коснулся ручки двери. Открыл.

– Может, кто завел и отошел? – предположил Витек, все еще не подходя.

Петька глянул на дом Палаги. Завести машину тут было кому. Он залез на водительское сиденье, коснулся рычага ручного тормоза.

– Хотите, в Шелтозеро отвезу? – предложил Тарасий.

– А ты умеешь водить? – вынырнул из машины Петька.

– Батя учил.

Петька оценил руки и ноги Тарасия. В момент встречи показалось, что он маленький и щуплый, но сейчас парень выглядел вполне длинноногим, чтобы дотягиваться до педалей.

– А получится? – Петька не сомневался, но все равно почему-то тянуло задавать вопросы.

– Не, я с ним не поеду, – протянул Витек, для верности отходя подальше.

Петька обежал машину, сел впереди на место пассажира. Тарасий подошел к двери водителя.

– Не сложнее трактора, – пробормотал он.

За их спинами щелкнула дверца – Витек торопливо забрался на заднее сиденье. Ахнул, увидев сапоги, выкинул их на обочину. Тарасий кивнул:

– Я потом дяде Мише отдам, – и, вдавив педали, перевел рычаг передач на движение.

Машина рыкнула, но с места не сдвинулась. Тарасий с изумлением посмотрел в лобовое стекло. Петька провел ладонью по торпеде, вытер ее о штаны. Машина снова рыкнула, дернулась.

– Нас кто-то держит, – истерично вскрикнул Витек.

Тарасий обернулся, Витек испуганно прижался к спинке кресла.

– Это вот! – Петька вспомнил о ручном тормозе, двумя руками вцепился в ручку, утопил кнопку, опуская рычаг.

Машина осторожно тронулась с места. В первые несколько секунд у Петьки закружилась голова. Все вокруг двигалось, и это было невероятно. Они ехали. Они покидали Матвееву Сельгу.

– Погоди! – подпрыгнул на месте Петька и потянулся к ручке двери. – Мы дяде Мише не сказали, что уезжаем. И Сольке.

– Сольке-то зачем? – удивился Витек.

Петька посмотрел на Тарасия и медленно опустил руку. Конечно. Надо было встретиться с Солькой еще раз, поблагодарить, что помогла. Петька только сейчас понял, что не он ее спас, а она его. И что он будет по ней скучать. Очень, очень. И что, наверное, он готов еще раз пережить эту ночь, лишь бы встретиться с ней.

– Она так ничего и не рассказала… – пробормотал Петька.

– Она соврет так, что за правду выдаст, – равнодушно бросил Тарасий.

Матвеева Сельга осталась позади, потянулись утренние, еще не проснувшиеся поля. Лес медленно придвинулся, скоро должны были начаться озера с отворотками. Петька почесал нос. После купания в болоте он так и не умылся. Обсох, волосы склеились. Пару раз пытался запустить в них пальцы, но застревал на старте. Дома, все дома.

– Это… – он смахнул со лба грязевой катышек. – А вообще она как? Вернулась и как?

– Нормально. – Тарасий вел машину уверенно, словно хорошо знал эту дорогу, мог вести с закрытыми глазами. – Попросила бабку затопить баню. Грязная пришла.

Петька помолчал. Грязная… вспомнилось, как она провалилась в трясину.

– А это она часто? – спросил Петька, прогоняя ненужную картинку. – Ну, в лес?

– Да я не слежу. Я в этом году на чердаке старые журналы нашел. Читаю, мне нравится.

Петька опять вспомнил перепачканное лицо Сольки и загрустил. Жаль, что они так и не смогли нормально поговорить.

– Ты ей… это… скажи… Ну, скажи, спасибо, – попросил он.

Взгляд Тарасия остекленел. Он крутанул руль, объезжая колдобину, почесался боком машины о траву. Наверное, Тарасий испытывал сложные чувства к сестре. А вот Петьке вдруг стало грустно. Так хотел уехать, так рвался домой поближе к холодильнику и горячей воде, и вдруг это все стало не таким уж важным.

– А вы здесь каждое лето, что ли?

– В этом году в августе обещали на море.

Матвеева Сельга это недалеко. Можно Санечка еще раз попросить съездить, дядю Мишу поблагодарить. Или еще как добраться. До Шелтозера наверняка автобус ходит. А дальше пешком. Всего-то пятнадцать километров.

Лес закончился, дорога вильнула и начала взбираться на пригорок. Тарасий чуть нажал на газ. С пригорка уже была видна деревня с развалившейся церковью.

В голове у Петьки крутилось множество вопросов – и про змея, и про мавку, и как они про них узнали, и как живут со всем этим, и как он терпит Солькины побои, и что же с Палагой и ее домом. Но ему почему-то показалось, что если Тарасий сейчас начнет ему отвечать, то Петька еще больше запутается. Да и не начнет он, отмолчится.

Так в молчании и добрались до трассы.

Тарасий выжал сцепление, поставил двигатель на нейтралку. Машина лениво докатилась до обочины и остановилась. Петька поднял тугой ручник. Тарасий сполз с водительского места. Посмотрел на далекие кусты, уже разбуженные вставшим солнцем.

– Я не знал, что вы встанете, – вдруг произнес он. – У нас народ ездит, и ничего. Но иногда… – Он застыл, словно его внутреннюю программу на паузу поставили. – Это как испытание. Хорошие пройдут, а плохие нет. Помнишь сказку про Конька-горбунка? Там Иван нырял в котлы и ничего. А царь нырнул и сварился. Потому что плохой.