конечно, ему веселее, когда рядом товарищ, с которым можно, заскучав, перекинуться парой фраз. Вика же не только не обращала на меня внимания, а прямо избегала. Даже выпить чаю никто не догадался предложить. Сидел как дурак. К чему? Зачем?»

Юрий поморщился в неудовольствии, вспомнив свое зажатое поведение, несуразное смущение. Он все реже бывал у Гатауллиных именно из-за этого чувства неловкости, даже стыда, которое непременно охватывало его в гостях у друзей и которое сегодня завладело им с первых минут, еще до того как он смог сесть.

Один только вид заваленного вещами дивана привел Юрия в замешательство, и еще больше смутился он, когда вынужден был разгребать игрушки и одежду, освобождая себе место. Живя с Ольгой, он совсем отвык от такой непринужденности в отношениях. Для супруги было невозможным в ожидании прихода гостей оставить вещи разбросанными по квартире; если же случалось, что кто-нибудь появлялся внезапно, без предупреждения, она начинала прибираться прямо на ходу, попутно извиняясь за бардак, и уж тем более не допустила бы, чтобы гость сам выискивал и расчищал себе место присесть. За несколько лет эта элементарная норма приличия стала настолько неотъемлемой для Юрия, что, столкнувшись с необходимостью разбирать валявшиеся на диване вещи друзей, он порядком сконфузился.

Находясь у Гатауллиных, Юрий то и дело впадал в недоумение относительно всех тех неприемлемых, недопустимых, порою постыдных проявлений в семейной жизни друзей, которые он не мог не замечать. Общая необустроенность в квартире из-за ремонта, длившегося уже полтора года; торчащие из розеток провода, перемотанные лишь изолентой, и валяющиеся тут же пассатижи, дававшие прекрасную возможность добраться до контактов; живущие без собственной комнаты дети, вынужденные спать на диване и играть в компьютер в прихожей не потому, что не позволяла площадь, а потому что у родителей не хватало желания поклеить в детской обои, — все это цепляло внимание Юрия, вызывая невольное замешательство.

«Туалет прокурен до безобразия. Как же можно так поступать в присутствии в квартире двух маленьких детей и беременной супруги? — недоумевал про себя Юрий, когда вдруг истинное понимание произошедшего со всей очевидностью проявилось в его сознании. — Да ведь это же она и курила! — воскликнул он про себя. — Конечно! Ринат спустя буквально несколько минут позвал меня курить в подъезд. В туалете курила Вика! Беременная! А-а-ай-й! Какой кошмар! — в глубочайшем стыде за друга, за его семью, с силой сжав веки, принялся из стороны в сторону мотать головой Юрий, словно пытаясь скорее избавиться, вытряхнуть из себя это соображение. Но, хотя ему и удалось отбросить эту догадку, гнетущие ощущения чего-то горького, постыдно-недопустимого не покидали его. — Как можно разгуливать по дому в одних трусах, щеголяя хозяйством прямо перед глазами трехлетней дочери? — наклонив голову, исподлобья смотря в лобовое стекло, продолжал размышлять он. — Как можно посылать сына в магазин за сигаретами? Будет очень странно, если мальчик не начнет курить в ближайшие несколько лет».

При мысли об Артуре Юрию сразу вспомнилось нелепое представление, которое тот устроил перед ним в зале. Это зрелище было настолько экспрессивным, глупым, даже диким, что казалось уже на грани нормального поведения.

— Ай! — громко воскликнул Юрий, зажмурив глаза и сморщившись лицом. Образ из собственного детства болезненно врезался ему в сознание. Вспомнил он, как сам примерно в том же возрасте, что и сын Рината, вытворял нечто подобное: высунув язык, он шумно скакал из комнаты в комнату и, производя ртом безобразные звуки, прямо на ходу хлопал себя ладонью по ягодице. Этот эпизод из детства, почему-то очень сильно запомнившийся Юрию, время от времени возникал в его мыслях; всегда в таких случаях ему становилось неловко даже перед самим собой, и сейчас он вновь испытал крайне неприятные ощущения, похожие одновременно на досаду, разочарование и острое чувство стыда.

«Артур пытается таким образом проявить себя, — отогнав назойливое воспоминание, вновь вернулся Юрий к своим размышлениям. — Это вполне естественно. Но не все из того, к чему подталкивают нас наши мимолетные порывы, следует делать. Многое мы вынуждены подавлять. Мальчик этого не понимает, не осознает еще себя в достаточной степени, и тут необходимо участие родителей. Родители должны донести до ребенка, что подобное поведение глупо, неприемлемо, по крайней мере в присутствии гостей. А Ринат даже не обратил на это внимания».

Вместе с тем, предаваясь своим раздумьям, Юрий понимал, что не может испытывать к другу неприязнь или пренебрежение, потому что сам некогда был точно таким же. Ринат являлся типичным представителем сильного пола: неаккуратным в плане быта, безответственным по отношению к детям, невнимательным к гостям. Подобные проявления свойственны всем без исключения мужчинам и являются следствием отсутствия определенных качеств, таких как отзывчивость и чуткость к окружающим. Однако со временем эти качества привносятся в той или иной мере. Отчасти это может достигаться путем воспитания, отчасти собственными усилиями, направленными на личностный рост; но ничто не способствует их закреплению в большей степени, чем влияние идущей рядом по жизни мудрой женщины.

Прежде Юрий тоже не задумывался над тем, что необходимо уделять время и внимание гостям, а не воспринимать их как нечто самодостаточное; что следует предложить им чаю, позаботиться о том, чтобы они удобно расположились; что неприлично ходить в нижнем белье перед маленькой дочерью, курить в присутствии детей или там, куда они могли зайти. Так же как и Ринат, он был далек от всего этого, пока Ольга не изменила его мировоззрение. Где-то спокойными, но настойчивыми и бескомпромиссными требованиями, вроде «не ходи по квартире без трико», «не ешь салат из общей тарелки» или «кури только на балконе», а чаще собственным примером она постепенно привила ему соответствующий образ мыслей. За прожитые с супругой годы ее поведение, отношение, взгляды проникли в Юрия настолько, что сделались его поведением, его отношением, его взглядами. То, на что лет пять назад, находясь в гостях у Гатауллиных, он вовсе не обратил бы внимания, сейчас буквально резало ему глаза.

Осознавая все это, Юрий оправдывал Рината в большинстве тех проявлений семейной жизни друга, которые представлялись ему абсолютно недопустимыми, но оправдывать Вику был не в состоянии. Невольно сравнивая супругу товарища в качестве хозяйки и домашней законодательницы с Ольгой, он в глубине души не мог уважать ее и не уважал. Плохо воспитанная, избалованная и ленивая Вика не сумела должным образом развить заложенную в ней от природы женскую чуткость и внимательность, и потому их с Ринатом семейные отношения и быт походили больше на отношения и быт проживающих совместно холостяков, взявших опеку над двумя детьми.

Вся та несознательность, примитивная непосредственность,