Лив оглядела нас всех хмуро и бесстрастно. Она была одета всинее вечернее платье, рассчитанное на женщину с более плавными линиями тела ине столь мускулистую. На нее оно было перешито, и Лив носила его неумело.

Я впервые увидела Лив с тех пор, как узнала, что онаучаствовала в пытках Сильвии. Казалось бы, я должна сожалеть, что не убила еена месте, когда представлялась возможность. Но глаза ее глядели неуверенно,тело было сковано, как будто она успела узнать совет вампиров с не лучшейстороны. Я была довольна ее напуганным видом.

– Что ж это тебя одевают в секонд-хэнд, Лив? –спросила я. – Как бедную родственницу.

– Странник отдал тебя Иветте в горничные, Лив? –спросил Жан-Клод. – Он так быстро тебя прогнал?

– Иветта просто помогла мне одеться, – сказала Ливс гордо поднятой головой, но руки ее пытались одернуть платье. Это не получалось.

– У тебя в гардеробе есть одежда гораздокрасивее, – напомнил Жан-Клод.

– Но нет платьев, – возразила Иветта. – А наофициальных приемах женщина должна быть в платье. – Она сладко улыбнулась.

Я даже пожалела, что надела платье.

– Я знаю, что ты сделала с Сильвией, Лив. И жалею, чтоне пробила тебе голову вместо коленок. И знаешь что, Лив? Проведешь с советомеще несколько лет – может, и ты об этом пожалеешь.

– Я ни о чем не жалею, – ответила она. Но что-тонапряглось у нее вокруг глаз, и в самих этих прекрасных глазах что-томелькнуло. Она чего-то здорово боялась. Я даже хотела бы узнать, что они с нейсделали, но достаточно было видеть, как она напугана.

– Рада, что ты довольна жизнью, Лив.

В зал вышел Ашер. Волосы у него были заплетены в тугую косуцвета почти металлической нити, неземного цвета, даже если бы Ашер былчеловеком. Очень трудно было не смотреть, не пялиться на его обнаженные шрамына лице.

Голый торс Ашера был чудом контраста. Как и его лицо, онпредставлял собой ангельскую красоту и кошмар хаоса. Черные кожаные штаны Ашерадоходили до середины икр, дальше шли сапоги. Мелькающую на правом бедре кожупокрывали шрамы. Кажется, они кончались у середины бедра. Я не стала выяснять,сделали его палачи евнухом или нет? Об этом, как и об автомобильной катастрофе,и хочешь знать, и не хочешь.

– Жан-Клод, Анита, я так рад, что вы с нами.

Он с насмешкой произнес эти вежливые слова, и в их шипящейтеплоте слышалась угроза.

– Твое присутствие, как всегда, приятно мне, –ответил Жан-Клод. Слова были совершенно нейтральными – то ли комплимент, то лиоскорбление, на усмотрение слушателя.

Ашер подплыл к нам, губы у него изогнулись в улыбке. И сновадействовали обе стороны его рта. Мышцы под шрамами продолжали работать.

Ашер встал прямо передо мной. Излишняя близость была мнемалоприятна, но я не отступила и не возразила. Я только ответила ему улыбкой наулыбку. Ни у него, ни у меня глаза не улыбались.

– Тебе нравится мой наряд, Анита?

– Чуть слишком вызывающе, тебе не кажется?

Он провел пальцем по кружевам у меня на талии. Палецскользнул в отверстие кружев, коснувшись моей кожи. Я не могла сдержать легкийвскрик.

– Можешь трогать меня, где захочешь, – сказал он.

Я отодвинула его руку:

– К сожалению, не могу ответить аналогичнымпредложением.

– Я думаю, что можешь, – заговорил Странник.

– Нет, – ответила я. – Не могу.

– Жан-Клод очень ясно сформулировал вашитребования, – сказал Странник. – Ашер голоден, ему нужна еда. Питьтвою кровь, Анита, вполне по вашим правилам. Он бы предпочел всадить в тебянечто другое, но ему придется удовольствоваться клыками.

– Это вряд ли.

– Ма petite, – тихо сказал Жан-Клод.

Мне не понравилось, как он произнес мое имя. Я обернулась –одного взгляда хватило.

– Ты что, шутишь?

Он подошел ближе и отвел меня чуть в сторону.

– В твоих указаниях не было ничего, что препятствовалобы делиться кровью.

Я уставилась на него:

– Ты действительно хочешь, чтобы он пил мою кровь?

– Дело не в «хочешь», mа petite. Но если они не могутнас пытать и насиловать, мы ограничиваем их шансы.

– Если хочешь, можешь отдать мне одного из моихлеопардов, – сказал Падма. – Лучше всего Вивиан. За эту милашку ягарантирую вам целость и сохранность.

В зал вошел Фернандо, будто подслушивал нас. Он был избит,но ходить мог. А жаль. Одет он был в жилет с драгоценностями и что-то вродешальвар. Арабские ночи вместо дворца магараджи.

– Фернандо тебе сказал, что он ее изнасиловал?

– Я знаю, что сделал мой сын.

– И это не испортило для тебя Вивиан? – спросилая.

Падма посмотрел на меня пристально:

– Женщина, как я поступлю с ней, когда она снова станетмоей, – не твоя забота.

– Не выйдет.

– Тогда у тебя нет выбора. Ты должна кого-то из наснакормить. Если среди нас есть кто-либо, более тебе приятный или менее...омерзительный, мы это можем организовать. Может быть, я сам мог бы. Среди настолько Иветта находит Ашера привлекательным, но она всегда придерживаласьэкстравагантных вкусов.

Лицо Ашера ничего не выдало, но я знала, что он слышит. Он идолжен был слышать. Последние два века с ним обращались как с цирковым уродцем.Неудивительно, что у него крыша съехала.

– Я бы предпочла делать с Ашером что угодно, лишь бы тыменя не трогал.

Он на миг удивился и не мог этого скрыть, но его лицо тут жеприняло прежний надменный вид. Однако оскорбление ему не понравилось. И хорошо.

– Быть может, еще до рассвета ты получишь, что желаешь,Анита.

Не слишком утешительно, но Ашер почему-то не глядел на меня,будто испугался. Не меня, но какой-то изощренной игры, направленной противнего. Он напрягся так, будто слишком часто и за многие грехи получал пощечины.

– Спасибо, mа petite, – шепнул Жан-Клод.

Кажется, он вздохнул с облегчением. Наверное, он думал, чтоя предпочту сгореть, чем покориться. Пока Падма не отпустил свою шуточку, ятоже так думала. И собиралась так сделать. Если я здесь упрусь и не уступлю,это означает бой. И мы его проиграем. Если доза отданной крови может сохранитьнам жизнь до утра, я могу ею поделиться.

Раздался вопль леопарда, и у меня волосы встали дыбом. В залвошли два леопарда, сверкая драгоценными камнями ошейников. Черный – наверное,Элизабет, – зарычала на меня, проходя мимо. Леопарды были обычногоразмера, не такие высокие, как Большой Дейн, но длиннее. Шкура ходила надмышцами бархатными волнами, энергия заполняла зал, действуя на остальныхоборотней как наркотик. Леопарды растянулись у ног Падмы.