«Имеет золото над человеком необъяснимую власть», — решил про себя Сашка, пытаясь при этом стряхнуть с себя наваждение.

Когда последняя золотая песчинка упала на чашу весов, богиня утренней зори уже вовсю властвовала на небосклоне. Хасимото подмахнул золотым пером банковский чек и, передавая Перепёлкину, на прощанье произнёс на японском языке короткую фразу.

— Господин Хасимото говорит, что после этой сделки Вы стали очень богатым человеком, — уважительно произнёс молодой переводчик. — Если все заработанные Вами сегодня деньги перевести в йены и погрузить на сейнер, то они бы заняли весь трюм.

— Предпочитаю доллары, — серьёзно ответил Перепёлкин. — Они надёжней и места меньше занимают.

Окончание сделки обозначили глотком саке из предложенных Хасимото крохотных чашечек.

«Вряд ли они будут меня травить, — подумал Сашка, делая глоток подогретого напитка. — Сейчас я для них курица, несущая золотые яйца».

На фелюгу Перепёлкин вернулся в состоянии лёгкой эйфории.

— Ну, золотые мои, держите! — радостно произнёс Сашка и, вынув из нагрудного кармана пять заполненных банковских чеков, широким жестом бросил их на стол. Дружинники сначала робко потянулись к бледно-жёлтым прямоугольникам бумаги, но после того, как увидели проставленную сумму, их лица расплылись в радостной улыбке.

— Это дело надо отметить! — завёлся Сашка. — У кого есть выпить?

Выпивки не было ни у кого.

— Как, даже спирта нет? — удивился Сашка. — Как же вы на операцию собирались? А если, не дай бог, ранение?

После этих слов Крепыш вздохнул и отцепил от пояса солдатскую фляжку.

— Я тут взял немного, — несмело промямлил дружинник. — Как Вы сказали — для медицинских целей, — и протянул фляжку Перепёлкину.

— Вот это другое дело! — крякнул Сашка, утирая рот после большого глотка спирта. — Ты чего раньше молчал?

— Да я думал, Вы ругаться будете, — сознался Крепыш и, последовав примеру Перепёлкина, приложился к фляжке.

Когда фляжка опустела, и в глазах дружинников появился хмельной блеск, Перепёлкина неожиданно потянуло на откровение.

— После того, как стану губернатором, сформирую из вашей «золотой роты» подразделение для выполнения особо важных поручений! — размечтался Сашка. — Неофициально, конечно, но деньги будете получать от меня наличными за каждое выполненное поручение. Я жадничать не привык! Ну что, согласны?

— Согласны! — нестройно загудели дружинники. — Чего же не согласиться, коли живые деньги платят. А насчёт секретности можете, Александр Владимирович, не сомневаться! Мы же понимаем, что каждое Ваше поручение — дело государственной важности.

— Вот именно! — подтвердил Сашка. — Государственной! Так что будем считать, что после короткой, но результативной беседы, мы достигли обоюдовыгодной договорённости.

В это время в утреннем воздухе раздался гул пролетающего над морем самолёта, и все, кто был на фелюге, запрокинули головы вверх. Тяжёлый ИЛ-96 шёл по глиссаде снижения на Южно-Сахалинск.

Глядя на тяжёлый и неповоротливый аэробус, уверенно пробивающийся через немногочисленные кучевые облака, Сашка вдруг догадался, что это за самолёт.

«Ну, вот и началось! — как-то обречённо подумал он и ощутил в животе неприятный холодок. — Дальше как фишка ляжет!»

— Эй, моторист! Давай полный ход! — прокричал он в переговорное устройство, и немного помедлив, добавил: — Нас ждут великие дела.

Но этой фразы моторист не слышал. Выжимая из старенького дизеля последние силы, команда фелюги кратчайшим курсом шла к берегу.

Дата начала операции была жёстко привязана к моменту прилёта Президента на остров. А если быть совсем точным, операция началась в тот самый момент, когда шасси президентского аэробуса оторвались от бетонки Шереметьевского аэродрома.

Борт № 1 ещё набирал высоту, а в лондонский офис Березуцкого уже позвонил доверенный человек из числа сотрудников Администрации Президента.

— Орёл покинул гнездо, — произнёс невидимый абонент и отключился. Березуцкий тоже отключил мобильный телефон, и его тонкие губы тронула едва заметная улыбка.

— Как там говорил галантерейщик Бонасье[36]: «Лети голубь! Лети! А мы тебе крылышки подрежем!» — пробормотал себе под нос довольный олигарх, радостно потирая руки. — Всегда и во все времена революцию делали лавочники! — продолжал бормотать Борис Исаакович, набирая на личном сейфе шестизначный код. — Хвалёный Ильичом пролетариат, сам того не подозревая, был только орудием в руках хитрых и ловких галантерейщиков, разменной пешкой в большой игре. Времена меняются, но законы мироустройства неизменны: галантерейщики набили мошну и превратились в крупных бизнесменов, но в душе они всё те же мелкие лавочники, и подталкивать добропорядочных обывателей в революционное горнило продолжают именно они. Народу эти революционные потрясения ни к чему, народ требует больше хлеба и зрелищ. Революция нужна мелким и по своей сути ничтожным людишкам: мясникам, галантерейщикам, владельцам кабаков и скотобоен. Стараясь прыгнуть выше своей пустопорожней головы и выбиться в благородное сословие, они согласны бросить в огонь революции целые государства, уничтожить целые нации, чтобы потом гордо встать на обломках государства и начать править уцелевшими соотечественниками. Пусть всё будет именно так! Только эти мелкие ничтожные людишки забывают, что Гидра революция пожирает своих детей! Так всегда было и так всегда будет! Пусть революцию делают лавочники, а править миром будем мы — Избранные. И в этом нет никакого потаённого смысла, потому что всё это и есть экономическая целесообразность — альфа и омега бытия, основа мирового порядка, краеугольный камень цивилизации!

Дверца сейфа плавно открылась, и Березуцкий извлёк из его недр запечатанный пакет, после чего аккуратно закрыл сейф и выставил новый шестизначный код. Металлическое чрево сейфа надёжно хранило тайные планы олигарха, для которых время ещё не пришло.

— Ровно через час Вы вскроете конверт, и будете делать только то, что там написано, — терпеливо пояснял Борис Исаакович, передавая пакет секретарше. — Все телефоны, кроме одного, отключить, ни на какие звонки, даже дверные, не отвечать! Сегодня меня ни для кого нет! Надеюсь, Вы меня поняли.

Секретарша испуганно закивала головой и торопливо выбежала в приёмную.

Ровно через час дисциплинированная секретарша позвонила двум владельцам крупнейших телевизионных компаний и редакторам трёх самых влиятельных в Англии печатных изданий. Прошёл ещё час, и две телекомпании выдали в эфир сенсационный ролик, в котором будущий Президент Харьковский хладнокровно садится на велосипед, ещё мгновенье назад принадлежавший неизвестному молодому человеку, и которого при свете дня хладнокровно убил охранник кандидата в Президенты.