— Я Вами, Георгий, просто восхищён! — восторженно произнёс Сашка. — Это же надо придумать: спецконтейнеры, да ещё с системой самоликвидации. И как тебе такое в голову могло прийти?

— Нет никакой системы самоликвидации, — признался Карась. — Титановый контейнер есть, а вот взрывчатки, термитных шашек и блокиратора нет. Туфта всё это! Я такой контейнер на выставке вооружения в Москве видел, вот и решил дружинников на всякий случай напугать, чтобы нос, куда не надо, не совали.

— А электроразъём зачем? — продолжал недоумевать Сашка.

Карась вздохнул и вновь расстегнул на чемодане «молнию», после чего стал крутить корпус электроразъёма вправо.

— Здесь леворезьбовое соединение. — пояснил Жорка. — В жизнь никто и никогда не догадается.

Когда корпус электроразъёма был отсоединён от контейнера, Перепёлкин увидел серебристую кнопку. Карась смело нажал на кнопку и контейнер с лёгким металлическим звуком, как орех, раскололся на две части.

— Ничего хитрого: обыкновенный фиксатор, — с видом знатока пояснил Жорка.

— Признаюсь, Георгий Иванович, Вы меня удивили. Теперь я спокоен за судьбу нашего предприятия.

— А ты, партнёр, наверное, думал, что Жорка Карась окончательно деградировал? — сощурив рыбьи глаза, с плохо скрываемой в голосе неприязнью спросил напарник.

— Каюсь, был такой грех! — честно признался Сашка. — Думал, что у тебя от благополучия совсем мозги жиром заплыли.

— Как говорил Козьма Прутков: «Не верь глазам своим»! — блеснул эрудицией Карась.

— А я и не верю, — тихо произнёс Перепёлкин. — Я, брат, никому не верю.

Но последней фразы довольный собой Жорка уже не слышал.

До Разгуляевки добрались без приключений. Сначала приземлились для дозаправки во Владивостоке, а потом взяли курс на Новосибирск.

В Новосибирском аэропорту «Толмачёво» сели рано утром. Перекусив в кафе аэровокзала горячим кофе и пирожками, дружинники под руководством Карася взяли билеты на поезд и полдня добирались до глухого полустанка, у которого вместо названия был четырёхзначный номер. Рядом с невзрачным одноэтажным зданием вокзала, немало повидавшем на своём веку, сиротливо притаилась автобусная остановка. К удивлению бойцов «золотой роты», автобус пришёл точно по графику, облупленная табличка которого была косо прибита на боковой стене остановки.

— Надо же, не опоздал! — удивился Крепыш.

— А чего ему опаздывать, если он за день сюда всего два рейса делает, — пробурчал Карась и первый полез в насыщенный запахом бензина и выхлопными газами автобусный салон.

Чтобы не вызывать ненужных пересудов своим появлением, Карась предложил в саму Разгуляевку не заезжать, а выйти на две остановки раньше — там, где тайга смело подступала к самой обочине просёлочной дороги.

— Тебе видней, ты местный, — равнодушно согласился Крепыш и дал команду на выход.

— Вон видите Яблоневый хребет? — спросил Жорка дружинников, как только автобус скрылся за поворотом. — Значит, нам туда, — махнул рукой Жорка в сторону синеющей в вечернем тумане горной гряды.

— Далеко? — уточнил Крепыш.

— С двумя короткими привалами, да если ещё и ночью пойдём, завтра к полудню доберёмся. — вздохнул Карась, поправляя на плечах лямки рюкзака. — Вот и решай сам: далеко или нет!

— Дорога-то хоть нормальная?

— Чудак ты, Крепыш! Где ты в Сибири нормальные дороги видел? Нет дороги! Есть тропа, вот по ней и потопаем — я первым, ты замыкающим. В гору топать, конечно, нелегко, но обратно пойдём с грузом, хоть и под горку, но всё равно тяжко придётся. Когда у нас самолёт?

— Через три дня. Думаешь, успеем?

— Надо успеть! У нас с тобой, земляк, другого выхода нет, — ещё раз тяжело вздохнул Карась и первым пошёл по еле заметной, ведущей в тайгу тропинке.

Как и обещал Карась, к исходной точке путешествия добрались, когда солнце высоко стояло над верхушками лиственниц.

— Здесь лагерем станем, — тяжело переводя дыхание, промолвил Карась. До схрона оставалась ещё около километра, но Жорка, наученный жизненным опытом, и на себе испытавший власть золота и не думал показывать дружинникам свои золотоносные закрома.

— Всё, привал! — выдохнул Крепыш и дружинники один за другим попадали на лесной ковёр из прошлогодней листвы и опавшей хвои. Отдышавшись и выкурив первую за день сигарету, Крепыш задал закономерный вопрос:

— А где груз? Кругом тайга!

— Будет тебе груз! — усмехнулся Карась. — Весь груз в надёжном месте. Или ты ожидал, что всё, что на остров надо тащить, я прямо здесь на полянке штабелем сложил? У кого сигнальные ракеты? — повышенным тоном обратился Жорка к лежащим на земле дружинникам.

— У меня, — отозвался длиннолицый дружинник по кличке Инок. Было в его лице что-то от изображённых на иконах старого письма святителей, но сходство мгновенно улетучивалось, как только Инок открывал рот и обнажал гнилые зубы. Улыбка у него была отвратительная, но когда она сходила с лица, Инок вновь становился печальным, а взгляд — чистым и непорочным.

«Оборотень!» — подумал Карась и зябко передёрнул плечами.

— У меня ракетницы. Тебе какую надобно — зелёную или красную?

— Давай обе, — решил Жорка. — Значит так: если увидите зелёную ракету — значит, всё в порядке, можете приходить за грузом, а если пущу красную — значит, мне срочно нужна ваша помощь!

— Что может случиться? — удивился Крепыш. — Мы ведь здесь одни!

— Беда с вами, городскими! Это тебе, Крепыш, только кажется. У тайги сюрпризов — полное лукошко! Она свои кладовые просто так человеку не отдаёт. Так что установите дежурство, а я пошёл.

— Стой, Карась! Куда бежать-то, если тебя спасать придётся? — спохватился Крепыш.

— А вот вниз по сухому руслу и бегите, метров через пятьсот за поворотом и найдёте меня с грузом, но вообще-то не торопитесь! Раньше вечера упаковать всё, что для доставки требуется, не успею. Да, и ещё вот что, если услышите выстрел — не паникуйте! Это значит, я стрелял.

— Зачем? — удивился Крепыш.

— И чем? — тихонько прошептал Инок, пристально вглядываясь в раскрасневшееся лицо Карася.

— Так… привычка у меня такая, злых духов отгоняю, — туманно пояснил Жорка и, прихватив два чемодана с титановыми контейнерами, стал осторожно спускаться вниз по сухому руслу. Потом Карась ещё четырежды возвращался в лагерь за оставшимися контейнерами, и после того, как взял в руки последнюю пару чемоданов, его взгляд вроде бы случайно встретился с взглядом Инока. Не понравился этот взгляд Жорке, очень не понравился! Холодным ужом шевельнулось в его душе нехорошее предчувствие. Так смотрит волк, притаившись в засаде и намечая в стае оленей очередную жертву. Жорка вновь зябко передёрнул плечами, словно пытаясь сбросить невидимые путы, и, втянув голову в плечи, устало поволочил за собой чемоданы.